История философии. Средние века

Так же как о чистой материи нельзя сказать, что она существует, так же с трудом решается вопрос о сущностях, возникших посредством творения. Они возникают как материя сотворенной вещи только посредством воплощения в форме. Но что это за процесс, в котором субстанции, низшие в отношении к первосущности, начинают существовать? Некоторые из остроумных оценок Гебироля, кажется, содержат предположение о спонтанных эманациях. Также им вводится понятие воли. Вещи возникают только благодаря союзу материи и формы, а именно, божественная воля объединяет их. Эта воля «проникает повсюду, и ничто не существует без нее, так как бытие и все тварные вещи имеют ее источником». С другой стороны, «определить волю невозможно; но ведь она определяется, когда мы говорим, что это божественная сила, творящая материей форму и объединяющая их, та, которая распространяется от самого высшего к самому низшему, как душа распространяется по всему телу, и что есть воля, которая движет всеми вещами и размещает их по порядку». Поскольку Гебироль обнаруживает двойственность во всем творении как соприсутствии материи и формы – у нас может сложиться впечатление, что мысль об отражении высшего уровня бытия в низшем толкает его к обнаружению основания для дуализма в самой первосущности, при этом отличие между божественной сущностью и волей служит для этого достаточным основанием. Однако затем подобное толкование, видимо, оказало влияние на самого Гебироля; также, возможно, он был обеспокоен тем, как найти место для религиозных представлений о божественности творения и причинности. Как уже указывалось, Гебироль не пытается, открыто ссылаясь при этом на библейское учение, примирить свою философию с еврейским вероисповеданием. Однако отсюда не следует, что иудаизм не оказал на его мышление никакого влияния. Так, когда он говорит, что воля есть по сути иное, нежели материя и форма, ввиду того что является их соделывателем[156], то совершенно ясно, что он вводит в свою философию учение о божественной созидающей деятельности, которая в своем соответствии с требованиями иудаизма идет гораздо дальше, чем теория спонтанной и необходимой эманации.

Присущее Гебиролю углубленное различение материи и формы оказало влияние на некоторых христианских мыслителей XIII века – прежде всего францисканцев, таких, как святой Бонавентура и Матфей Акваспарт. Они увидели в учении о материи и форме метод, пригодный для проведения различий между Богом и его творениями. Бог – это чистое действие, в то время как во всех творениях присутствует материя, которая является чистой потенцией. Те, кто принимал это учение, согласно которому даже ангелы состояли из материи и формы, также, конечно, восприняли понятие формы телесности для того, чтобы проводить различие между духовной материей, обнаруживаемой у ангелов, и телесной материей.

3

Среди еврейских неоплатоников следует упомянуть таких, как Бахья бен Иосиф Ибн Пакуд и Иосиф бен Саддик, живших соответственно в XI и в первой половине XII века. Первый из них представлял собой тип религиозного мыслителя. В трактате «Наставления об обязанностях сердца» он устанавливает различия между внешним почитанием (обязанности тела) и внутренним почитанием (обязанности сердца). Пакуд настаивает на том, что человек не способен должным образом почитать Бога, не имея теоретических знаний. Правда, он допускает божественность откровения и иудаистскую традицию. Но именно признание им значимости роли разума завоевало ему почетное звание философа. В своих доказательствах существования единого Творца он сочетал космологические доказательства бытия Божия с неоплатонической традицией мышления. Однако он придавал огромное значение философскому постижению Бога и порицал отсутствие таковых у большинства верующих; ибо знания такого рода рассматривались им для достижения любви и веры в Бога, что отличало его путь от пути мистического слияния с Единым. Другими словами, несмотря на огромное влияние неоплатонизма, в конце концов он пришел к углубленному и внутренне осознанному пониманию иудейской этики и благочестия.