Однако, настаивает Франк, “размышление показывает, что эмпирическая действительность (или “мир”) все же шире того, чем она кажется на первый взгляд. Она не исчерпывается совокупностью всего “внешнего” нам — в смысле мира, окружающего нас в пространстве и данного нам чувственно и наглядно. Другими словами, она не исчерпывается тем, что мы называем материальным бытием” (С. 10). Ошибка материализма — в отождествлении “подлинного бытия” с материальным бытием. Между тем и то, что именуют “явлениями душевной жизни”, тоже есть действительность, причем никак не менее объективная и настоятельная, чем материальные предметы или события.
В рассматриваемом сочинении, написанном в 1949 г., Франк ссылается на актуальный исторический пример: “Садизм, безумное властолюбие и мания величия Гитлера были для человечества недавно, к несчастью, эмпирической реальностью не менее объективной и гораздо более грозной и могущественной, чем ураган или землетрясение” (С. 11). Итак, “действительность” —
то, что подлинно есть, — по Франку, складывается не только из “материальных”, но и из “душевных” явлений. Но философ не удовлетворяется лишь расширением понятия действительности. Ибо и при таком расширении мы еще не получаем, по его мнению, искомого философского, т. е. всеобъемлющего понятия бытия.Идеально сущее “есть”, или, говоря современным языком, “бытийствует” иначе, «на иной лад, чем конкретно существующие, локализованные в пространстве и времени “вещи” — именно есть в смысле сверхпространственного и сверхвременного единства...» (С. 22).
Бытие и жизнь. “Живое знание”
Ранее уже шла речь о том, что Франк — вместе с другими российскими философами — стремился разработать оригинальный вариант философии жизни. Смыслом и содержанием философский принцип жизни наполняется прежде всего через понятие “живое знание”. “Дело в том, — разъяснял Франк, — что кроме чувственного и интеллектуального созерцания мы обладаем еще особым, и притом первичным, типом знания, который может быть назван живым знанием, или знанием-жизнью. В этой духовной установке познаваемое не предстоит нам извне, как отличное от нас самих, а как-то слито с самой нашей жизнью. И наша мысль рождается и действует как-то из глубины самой открывающейся реальности, совершается в самой ее стихии. То, что мы испытываем как нашу