История Финляндии. Время Екатерины II и Павла I

Но когда показался неприятель, гр. Мусин-Пушкин, не рассчитывая на свои войска, обращается за помощью. К кому же? К капитану I-го ранга П. Б. Слизову. «Не можете ли вы оказать сопротивление шведам при свозе десанта»? — спрашивает главнокомандующий. «Посылайте, — отвечает отважный Слизов, — шведов я не боюсь и с ними охотно переведаюсь». Флотилия капитана I ранга Петра Борисовича Слизова состояла из 8 учебных судов. — И тем не менее гр. Мусин-Пушкин предписал Слизову (8 июля) «поспешить к Фридрихсгаму и сделать поиск над неприятельскими судами». Но в одном авангарде шведов оказалось от 35 до 40 судов. Слизову приказали «обратиться» к Выборгу. Но, уходя (17 июля), он лично умышленно отстал несколько и собственноручно произвел в них более 100 выстрелов. Его осыпали ядрами, но благодаря замешательству среди шведов, храбрецу удалось отойти.

Под Фридрихсгамом шведы высадили свой десант (до 6 тыс.). Произошло несколько горячих схваток с нашими отрядами и ген.-м. Левашов, уничтожив огнем предместье, заперся в крепости. Граф Мусин-Пушкин донес (23 июля), что неприятель высадился и отрезал Фридрихсгам от Выборга.

Императрица осталась очень недовольна действиями ген.-м. Левашова, назвала его трусом и хотела заменить Выборгским губернатором ген.-поручиком К. X. Гюнцелем.

Императрицу спросили: «буде шведы сожгут Фридрихсгам, дозволено ли будет гарнизону выступить, дабы таковая знатная часть войска не могла попасть в полон?» — Екатерина ответила: «Король шведский целит не на Фридрихсгам, но прямо на Петербург... Побив флот наш, он хотел идти прямо к Кронштадту, оной выжечь, а между тем армейский их флот имел сделать десант на Красной Горке, а другой — у Галерной гавани для выжиганья Петербурга: в этот проект входило опрокинуть статую Петра I»... В виду этого «гарнизон (Фридрихсгама) ни под каким видом не должен попасться в плен, ибо 2.500 чел. в финляндской силе уже знатная часть»...

Шведская шхерная флотилия должна была захватить с собой из Свеаборга тяжелую осадную артиллерию, но она этого не сделала. 23 июля (3 авг.) шведы подвезли свои 12-фунтовые орудия и открыли бомбардировку Фридрихсгама, но на следующий день канонада смолкла и около крепости не осталось ни одного орудия, ни одного шведского солдата.

Шведы отступили. Наш главнокомандующий озадачен. Что случилось? К. X. фон-Гюнцель по этому поводу доносил графу Брюсу 26 июля (1788 г.): «сие учинилось по совершенному ослушанию финского войска, к обращению которого к должности принужден был король лично угрозить саблею. Более же всего Або-Бьёрнеборгский полк учинил в воскресный день (23 июля) такую упорность, что король рассудил лучше отступить к границе. Сей полк объяснил ему, что к атаке России ни шагу вперед не пойдет, а свою границу защищать готов».

«Причиной тому (отступлению шведов от Фридрихсгама), — писала Императрица в одном из рескриптов от 2 (13) августа, адмиралу Грейгу, — было волнение, происшедшее со стороны финских войск». Это верно. Но, с другой стороны, не имея осадных орудий и провианта, шведы не простояли бы долго у Фридрихсгама.

Отступление шведов от Фридрихсгама несомненно стоило победы. Екатерина II «с удовольствием приняла рапорт об отступлении неприятеля от Фридрихсгама и усмотрела в неповиновении финских войск пособие Божие».

Общее положение было таково среди шведского лагеря, что, прояви наши начальники некоторую энергию и инициативу, Финляндию легко было очистить от неприятеля. Но гр. Мусин-Пушкин бездействовал...

После Гогландского сражения, после отступления шведов от Фридрихсгама и образования аньяльского заговора — русские воспрянули духом. «Аспекты наши гораздо обратились к лучшему», — писала Екатерина к Потемкину. — Молено будет фуфлыге-богатырю подстричь крылья, чтоб впредь летал пониже».

Среди наших войск, оперировавших около Фридрихсгама, находился Наследник Всероссийского престола Бел. Князь Павел Петрович. Он усиленно просился в армию и желал выехать вместе с гр. Мусиным-Пушкиным. «Жена моя (также) повергается к стопам Вашего Величества», — писал он Екатерине. В тот же день (24 июня 1788 г.) он послал второе письмо к Императрице, указывая, что война объявлена; «умоляю... благоволите вспомнить», что вы ранее подали мне надежду отправить меня в одну из двух (действующих) армий. — Екатерина просила его не сомневаться на счет данного дозволения, но наступательные действия еще не начались. — Кнорринг, командовавший одним из корпусов в Финляндии, открыл впоследствии, что получил приказ не сообщать Павлу Петровичу планов военных операций.