История Финляндии. Время Елизаветы Петровны

«Ныне», повелением от 7 сентября, за «собственною её Императорского Величества рукою» «указали мы оному генералу Кейту на выше писанных галерах итить в Стокгольм и там зимовать».

20 сентября флотилия подняла паруса, предварительно «отделив галеру и два кенчебаса для препровождения обер-комиссара армии с денежной кассой и еще два других (кончебаса), для нагрузки медной монеты, переданной генер. Кампенгаузеном финляндской контрибуции». «Никто, кроме Кейта, не справился бы с подобной экспедицией; ему приходилось бороться не только с противными ветрами, бурями и холодом, но даже с флотскими офицерами, которые часто заявляли о невозможности плавания в такую позднюю пору. Он принимал возражения, совал их в карман непрочитанными и приказал дать сигнал к отплытию». Все предвещало осложнения. Шведы не могли отнестись к чужому войску дружелюбно; в Стокгольме нельзя было разместить всего корпуса; большая дороговизна на месте и запоздание наших галиотов с хлебом рисовало темную будущность... — Так как Швеции грозила войной Дания, то ген. Кейт получил секретный указ (23 сентября 1743 г.), что он «наиглавнейше» послан для поддержания у шведов внутренней тишины, и чтобы в поход против датчан не выступал.

7 и 10 сентября граф Головин получает два царских повеления следовать к шведской крепости Карлсарона для устрашения Дании. Сперва Он ответил донесением о том, как во флоте отпраздновано было тезоименитство Государыни, а через несколько дней прибавил, что выступит в поход, «ежели ветры не воспрепятствуют». Шторм мешает отплытию эскадры и Головин, настаивая на своем, доносит, что решено оставить в море семь кораблей, а с остальными возвратиться в Кронштадт. Мера терпения Императрицы переполнилась и она выразила (26 сент.) свое «неудовольствие и удивление». «Того ради повелеваем вам, как скоро сей указ получите, немедленно с флотом в море выступить... А для чего вы не по силе Наших указов поступали о том вам ответствовать». Но Головин не смущается и продолжает прикрываться ссылками на «жестокие» ветры, во время которых легко можно флот её Величества «растерять», и так как он все подобные «газардные случаи» предупредил, то флот у него в целости. Однако, указывая на болезни и старость, прибавляет, что «ныне меня в нестоянии нахожу не токмо командиром быть, ниже под командою, мочи моей нет». — Головин сходит на берег и намерен ехать в Петербург, но получает весьма резкого характера указ, отправиться немедленно в Ревель, где его присутствие при эскадре признается «необходимо надобно». Тем не менее, Головин следует сухим путем из Ревеля до Нарвы...

В сочинении Кирхгофа «Влияние морской силы в Балтийском море» имеется указание, что адмирал Головин был предан суду за то, что не атаковал шведского флота при Гангеудде в то время, когда Ласси со своими галерами мог оказать ему значительную помощь. Головин оправдывался ссылкой на морской закон Петра В., в котором говорилось, что русским не следует вступать в бой со шведами иначе, как при условии явного над ними превосходства в силах, дабы на два шведских корабля приходилось по три русских. — Головин был оправдан. Шведы судили Утфаля и наказали его лишением полугодового содержания.

Охлаждение императрицы и двора заставили графа Николая Федоровича Головина испросить в 1744 г. отставку. Он избрал местом жительства Гамбург, где скончался 15 июля 1745 г. — Граф Головин завещал все свое движимое имущество одной шведке и двум прижитым с ней детям; но Государыня именным указом закрепила все за законной его супругой и дочерью.

Его заменил контр-адмирал Барж, который, немного покрейсировав около Гангеудда, за недостатком провианта, и за наступлением морозов возвратился в Ревель. Кейт, не смотря на ноябрьские бури и ропот части экипажа, доставил в Швецию свой отряд и 400 тыс. руб. субсидии. 12 Октября 1743 г. эскадра Кейта прибыла к берегам Швеции у Фурзунда, откуда он сейчас же отправился в Стокгольм.

30 ноября 1743 г. Ростовский и Казанский полки торжественно вошли в Стокгольм, с музыкой и распущенными знаменами. «Старый король выражал большое удовольствие, и все удивлялись бодрому и военно-храброму виду солдат, которые, несмотря на продолжительное и трудное пребывание на галерах, шли бодро и в хорошем порядке. Король сказал: «Я очень доволен, что прежде смерти имею счастье видеть перед собой и под своей командой войска столь могущественной и славной императрицы, и в случае нужды я никому не уступлю чести командовать ими». Получая от Корфа и Кейта грамоту императрицы, король поцеловал ее.

Ген. Кейт был радушно принят королем, восхвалявшим дружбу её Величества — повелительницы России. Так как нашего представителя при стокгольмском дворе в данное время не было, то Кейту вскоре предписано было (11 дек. 1743 г.) иметь за всеми делами «бденное смотрение». «И под рукой искусным образом сондировать» особенно мнение короля и коронного наследника. Кейт поселился в Стокгольме.