История Финляндии. Время Елизаветы Петровны

Единственное мероприятие, к которому решился прибегнуть сотрудник Панина (Симолин) заключался в том, что он отыскал, сбившегося с пути герадсгевдинга Вийкмана и отправил его с русскими воззваниями в Финляндию. Иоганн Генрих Вийкман был бургомистром в Брагестаде и судьей в Саволаксе, а также состоял представителем Брагестада на риксдаге 1738 г.; затем, дела его запутались и за хорошее вознаграждение он взялся действовать в Финляндии, в целях Симолина. В апреле 1750 г. он отправился в Финляндию, захватив с собой несколько экземпляров русской декларации, чтоб раздать ее населению, и кроме того обещал завербовать дворянина, духовное лицо и крестьянина, которые должны были отправиться в Петербург, в качестве депутации, с целью просить императрицу созвать съезд, дабы он воспрепятствовал восстановлению суверенитета в Швеции. Как видно из судебного дела, Вийкман ничего не сделал для достижения цели. На суде он объяснил «что нет преступления в том, чтоб надуть русского». Но его окончательно погубила переписка с Симолиным, секретарем Панина, из которой можно было заключить, что он занимался изменнической агитацией. Его присудили к смерти и в сентябре 1751 г. казнили.

Столь же маловажное значение имели и некоторые другие темные попытки подобного рода; идея финской самостоятельности мерещилась лишь в немногих и довольно ограниченных головах.

Через год Панину пришлось донести, что предложенной ему задачи он не в силах выполнить, и что иноземному послу трудно стоять во главе партии.

Фреденшерна ставил непременным условием, чтобы императрица, при вступлении её войска в Финляндию, объявила о своем полном нежелании ни расчленять, ни отнять ни пяди земли у Швеции и Финляндии. России предоставлялось только благодетельствовать и при том совершенно бескорыстно. Какую же пользу извлекала в таком случае империя? Она должна была содействовать торжеству партии шапок над партией шляп. И для этого государству предлагают лить кровь и золото своих подданных.

Столь наивно Россия не могла, конечно, отнестись к проекту Фреденшерна. Гр. Никита Панин был редкий по уму дипломат, чтобы возиться с утопиями или детски незрелыми проектами. Россия, пытаясь вмешаться в дело, имела в виду: или увеличить число своих подданных, или создать из Финляндии политическую единицу под своим покровительством. Фреденшерна, как политический делец, также должен был это понимать, и в таком случае его план, как финляндца — план изменника, какими бы оговорками он не сопровождался. Такими же изменническими предложениями являлись и проекты других членов партии шапок, желавших русского завоевания Финляндии, в период нахождения М. Бестужева в Стокгольме.

Дельцы типа Фреденшерна в Финляндии не вымирали. Мы их встретим в изобилии среди аньяльских заговорщиков (1789 г.) и в той группе эмигрантов, которые в царствование Александра I образовали шведскую колонию в Петербурге. Они смело шли к осуществлению своих фантастических планов. В реальной политике Екатерины II они встретили должный отпор, но космополитические стремления венценосного ученика Лагарпа явились благодарной почвой для развития вредных для России домогательств. В Спренгтпортене мы вновь узнаем Фреденшерна, но более политически созревшего и изворотливого.

О возвращении областей, утерянных по Ништадтскому миру, в Швеции более не думали. Но зато весьма серьезно занялись упрочением оборонительных средств Финляндии.

Свеаборг. Варген со стороны Стура-Остер-Свартэ

Свеаборг. Густавсверд со стороны Скансланда

Давно уже родилось сознание необходимости укрепления финляндских форпостов, но дело откладывалось за неимением денег. Теперь решено было поставить Финляндию в такое положение, чтобы она могла в течение значительного времени отражать нападение собственными силами. За осуществление этого плана взялись два выдающихся деятеля, гр. Ганс Генрих фон-Ливен и подполковник артиллерии Августин Эренсверд.

Впереди г. Гельсингфорса раскинут целый ряд островов; на юг от них расстилается Финский залив, а на севере, благодаря им, образовалась обширная и глубокая гавань, удобная для большего флота. В 1550 г. Густав Ваза обратил внимание на природные удобства этой местности и пожелал основать здесь город. Но избранный им для этой цели песчаный остров Сандгамн не понравился жителям и они скоро перебрались на материк, к устью реки Ванды, где и заложили «Гельсингфорс». В 1616 г. Густав Адольф посетил новый город и открыл в нем экстренное заседание шведского риксдага. Однако и тут местные условия оказались недостаточно благоприятными, почему при королеве Христине, в 1639 г., город был перенесен Пером Враге верст на 5 к западу и после этого Гельсингфорс остался на том месте, где он красуется и развивается в настоящее время.