История Финляндии. Время Елизаветы Петровны

Все это понимали и чувствовали шляпы. Но в жизнь успели войти новые факторы, которые затмевали политический горизонт и туманили понятия. Среди сынов храброй и гордой Свей, не было более сплоченности, не наблюдалось единодушие, а без них нет побед, нет успехов... «Король преклонился перед советом, совет — перед государственными чинами, государственные чины разделены были на четыре части и сословия недоверчиво и завистливо поглядывали друг на друга, думая лишь о своих интересах и о расширении своих привилегий. Все обязаны были слепо преклоняться пред случайным большинством риксдага. Огромными полномочиями пользовалась её секретная комиссия, но пред членами её обильно раскладывалось иностранное золото и их руки жадно тянулись к нему при обязательстве следовать иноземным декларациям.

Среди шляп зрел план войны с Россией. По мысли партии шляп, майор Мальком Синклер отправлен был в Константинополь для подготовления наступательного союза. Швеция вошла в соглашение с Францией, которая обещалась субсидировать новую войну. Арв. Горн, видя, что политика стокгольмского кабинета вышла на ложный путь, подал в отставку; вскоре за ним покинули административные должности и его друзья шапки (1738). Пусть будет по вашему желанию, — говорили обессилевшие шапки своим более счастливым соперникам шляпам, — но вы влечете государство к пропасти. Вследствие своей врожденной гордости шляпы ничему не научились и ничего не забыли.

Миролюбивая политика Арв. Горна принесла пользу Швеции и особенно Финляндии. Арв. Горн родился в Финляндии, считал себя принадлежащим к финской народности, и потому в его время не могло быть и речи о неудовольствии финнов правительством.

Представителем России в Стокгольме с 1732 г. после гр. Головина состоял брат кабинет-министра, Михаил Петрович Бестужев-Рюмин в звании чрезвычайного посланника. Этот пост он занимал и ранее (в 1721—1725). Он подкупал членов секретной комиссии, но они часто не исполняли данных обещаний, и деньги расходовались таким образом бесцельно. Однако, денег не жалели, так как тогда держались мысли, что «главный русский интерес состоит в том, чтобы в шведском народе было всегда разделение». Михаил Петрович Бестужев-Рюмин обладал хорошей подготовкой для занимаемого им поста. Пройдя копенгагенскую академию, он совершил «вояж» по Европе, состоял в качестве «дворянина при посольстве» в Дании у князя Долгорукова и с 1720 г. занимал место русского резидента в Лондоне. «Его донесения из Швеции показывают недюжинную наблюдательность, уменье верно понять и людей и политические партии, и находчиво пользоваться обстоятельствами для достижения предначертанных целей». Ничтожный король Фридрих I не мог сдержать ни борьбы партий, ни освободиться от иностранных влияний. Партия «патриотов» — «колпаков» или «шапок» — искала расположения Бестужева. Россия, будучи обязана по Ништадтскому миру (§ 7) поддерживать существующую в Швеции форму правления, настойчиво пользовалась своим правом, понимая, что «пока нынешняя форма правления существует, ни малого опасения со стороны шведской не будет, потому что Швеция настоящая Польша стала: всякий себе господин, подчиненные начальников своих не слушают и никакого порядка нет». — В М. Бестужеве иностранные представители чувствовали силу, с которой им приходилось серьезно считаться, ему пришлось поэтому перенести не мало интриг и неприятностей, с ним затевали ссоры, его вызвали даже на дуэль.

Положение Бестужева оказалось тем более затруднительным, что партия шапок была побеждена «шляпами», закупленными Францией, которая сулила Швеции возвращение на севере значения первоклассной державы. На подкупы Бестужев ответил подкупами. Но он допустил оплошность и не разглядел сетей, расставленных ему версальским двором. Он уверял, что до войны дело не дойдет и тратил деньги на поддержку партии мира. Сейм 1738 г. открыл ему глаза. Французский посол снял маску и явно повел Швецию к столкновению с Россией. Естественно, что в Петербурге остались недовольны М. Бестужевым, представлявшим дело в более благоприятном виде, чем оно оказалось.

Общее состояние Швеции того времени близко напоминало слова Гепкена о том, что там «король без власти, свобода — без безопасности, церковь — без религии, дворянство без дворянских нравов, священники — без нравственности, граждане — без богатства, крестьяне — без господ». Противоречие между названием «Время свободы» и её действительностью, резко чувствовалось в его результатах.

Существовало правило, чтоб не издавать и не отменять закона без согласия представителей сословий, но никогда ни один шведский король заранее не обязывался соглашаться со всем тем, что одобрят и примут государственные чины. Теперь это печальное правило сделалось обязательным.