История Финляндии. Время императора Александра I

Михаил Михайлович Бородкин История Финляндии. Время императора Александра I

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Историография, — сказал Ампер, — всегда зарождается, когда к тому представляется повод». Поводов, требующих исторического освещения времени Императора Александра I, в Финляндии несколько.

Протекает столетие с того времени, когда русские войска, завоевывая Финляндию, геройски проливали кровь на полях Револакса, Лаппо, Куортане, Оравайса, терпеливо мерзли в снегах и лесах Карелии, Тавастланда и Эстерботнии, и проводили ночи под открытым небом на льдах Ботнического залива. Прошло сто лет со времени объявления европейским державам о присоединении Финляндии. Наступает столетие подписания Фридрихсгамского мирного трактата, закрепившего за Россией ее северную окраину. Подобные обстоятельства, несомненно, усиливали наше желание восстановить это вековое прошлое, дабы оно прошло перед читателем в простых и «правдивых сказаниях».

Итак, прежде всего, мы в долгу у наших храбрых предков, подаривших нам Финляндию: до сих пор решительно ничем Россия не почтила их славной памяти, их мученичества за родину. Герои честно послужили щитом отечеству, грозой — врагам; они обеспечили Россию с севера, придвинули ее к Балтике и, несмотря на это, над их братскими могилами, разбросанными на обширном пространстве завоеванной ими земли, нет «даже скромного креста из Сердобольского гранита», которым отмечено место Гангеудской битвы. Нигде историческая память о государственных и общественных деятелях не проявляется так слабо, как у нас. Это не только дурной, но и очень опасный признак для нации. Государства живут и процветают лишь тогда, когда их граждане убеждены, что отрадно и почетно умереть за отечество, когда они знают, что потомки воздадут должное их заслугам. Заслуги же героев и государственных деятелей 1808 — 1809 гг. весьма значительны. Они завершили борьбу, которая велась с 1240 года и стоила России XVIII и начала XIX века до 130 тыс. убитыми и ранеными. Они ввели северо-западную часть России в её естественную границу. «Без Финляндии Россия была неполною, как будто недостроенною», писал Ф. Булгарин. Финляндия — это рука, прибавленная к туловищу, выразился посол Наполеона I Коленкур.

«Мы завоевали Финляндию, — сказали нам герои-предки устами графа Николая Михайловича Каменского, — сохраните, ее». Сохраните, ибо на заре XIX ст., в порыве великодушие, «посеяны были также и ветры» и допущена историческая несправедливость — отторжение славного завоевания Петра Великого — Выборгской губернии.

«Если настоящее является воплощением минувшего, то без уроков прошлого нельзя разобраться в современных задачах. И политикам, и законодателям, — говорил M. Н. Карамзин, — приходится смотреть на листы истории, как мореплавателю на карту. Истории же Финляндии мы, русские, вовсе не имели и в финляндской нашей политике шли ощупью, порывисто бросаясь из стороны в сторону».

В настоящем труде, стараясь дать возможно обильный материал о первом периоде нашего обладания Финляндией, — дабы читатели сами могли разобраться в запутанных русско-финских отношениях, — мы, тем не менее, очень мало коснулись военных событий, приведших к завоеванию Финляндии. Боевые действия затронуты нами лишь настолько, чтобы сохранить связность общего рассказа и иметь раму для главной картины нашего описания. Мы предпочли сосредоточить наше внимание на менее расследованной политической и бытовой стороне похода 1808 — 1809 годов, т. е. на дипломатических переговорах, настроении общества, поведении войска и т. п. В финляндской войне подобные обстоятельства имели такое же значение, как успех русского оружия. Исключение допущено нами лишь по отношению к Свеаборгу и к восстанию крестьян, в виду той огромной роли, которая выпала на долю этих событий. Не овладев Свеаборгом, нельзя было бы считать себя покорителями края. Кроме того капитуляция «Северного Гибралтара» явилась более последствием влияния политических и бытовых условий, чем боевого огня и мужества наших войск.