История Финляндии. Время императора Николая I

Порох финляндцы поставляли раньше и 14 — 26 января 1841 г. кн. Меншиков вновь уведомил т. с. Гартмана, что «Государь разрешил морскому ведомству заключить новый контракт с Вел. Княжеством о доставлении пороха». Производство пороха была давнишней отраслью промышленности в крае и пороховой завод в Эстермюра давал хороший доход. Покупала порох финляндская казна, которая перепродавала его морскому министерству.

Кн. Меншиков вообще не забывал Финляндию большими казенными заказами. В январе 1842 г. он спрашивал Л. Гартмана: «Думаете ли вы, что ваши заводы возьмутся делать рельсы?» Изготовлять рельсы Финляндия не взялась, но Л. Гартман делает другое предложение и желает, чтобы заводы края так или иначе «содействовали изготовлению материалов для новой московской железной дороги».

Первые свои военные лавры финский батальон заслужил не на поле брани, а в мирном состязании. Был заведен порядок, чтобы финский стрелковый батальон являлся в Красное Село на общие сборы частей Петербургского округа. Прибыв в 1829 г. в Красносельский лагерь, батальон узнал, что на другой же день его будет смотреть Государь Император. Репетицию смотра батальон произвел ночью. На смотр Государь выехал в мундире, совершенно неизвестном его многочисленной свите. Смотр прошел блестяще, Николай I остался очень доволен выправкой финнов. По окончании смотра, Монарх благодарил батальон и тут же поздравил его молодой гвардией. «Вот ваша новая форма», прибавил Он, указывая на свой мундир. Естественно, что ликование в батальоне было всеобщим.

Частное письмо командира батальона, полковника А. Рамзая, А. Закревскому отражает общее настроение: «Будучи исполнен чувствами глубочайшего благоволения и вечной признательности, спешу уведомить... что сего числа (15 июля 1829 г.) имел счастье представить вверенный мне батальон Его Величеству и в самых лестных выражениях удостоился получить за оный изустное Высочайшее благоволение, вместе с поздравлением батальона молодой гвардией. При сем случае Государь Император объявить соизволил, что ежели батальон и впредь будет продолжать с таким же рвением службу Его Величеству, то и права старой гвардии не надолго отложены... Государь вышел к нам в финском мундире. Все офицеры были представлены Его Величеству и все были поздравлены гвардейцами. Восторг всех гг. офицеров и нижних чинов не нахожу слов описать, они все торжественно клялись до последней капли крови примерным усердием служить Царю и отечеству».

Генерал Рамзай

Начальство и нижние чины вскоре показались в лагере в новых своих гвардейских мундирах. А. А. Закревский сейчас же в письмах сенатору Фальку и генералу А. К. Штевен-Штейгелю выразил желание, чтобы «гельсингфорсскую гвардию» по возвращении из Петербурга приняли как можно лучше, что «и Государю будет приятно». «Граждане города могут офицерам и батальону дать обед, где приличнее будет». Город охотно согласился выразить свой признательность и радушие батальону, оправдавшему в глазах Монарха честь нации.

Обед был устроен в ратгаузе. Присутствовали представители администрации. После тостов за Государя и Наследника, поднимались здравицы за российских храбрых военачальников и нашу армию. Вечером ратгауз был иллюминован.

Вследствие новых постановлений (29 сент. — 11 окт. 1829 г.) ряды гвардейских офицеров пополнялись молодыми дворянами края, которые обязаны были своевременно озаботиться приобретением познаний в русском языке.

Хорошими стрелками финны были всегда и без призов они с состязаний обычно не возвращались. Начиная с 1830 г., в батальоне было введено обучение гимнастике. С 1837 г. по Высочайшему повелению, стали ежегодно откомандировывать одного из офицеров батальона в состав войск Кавказского округа, для участия в многочисленных горных экспедициях и приобретения навыка в походной жизни.

Обычно смотрами финской гвардии Государь оставался очень доволен. Был случай награждения нижних чинов батальона двойным жалованьем за прекрасный смотр и усердную службу. По рассказам финляндцев, появление Государя пред строем финского батальона вызывало заметный подъем; и солдаты и гг. офицеры были искренно преданы Государю и восторгались им. Он олицетворял в их глазах единую Россию. Благорасположение Государя к батальону отражалось на его отношении ко всему краю. Финский батальон являлся тогда единственным представителем Финляндии, по которому русские делали свои заключения о всей окраине.

Л.-Гв. Финский стрелковый батальон имел свое знамя. До 1831 г. в гербе на груди русского орла, вместо Московского герба, помещался финский лев. После 1831 г. финский лев был снят с груди орла и сохранился в двух углах полотнища, вместо вензелей.