История Foyles. Книготорговец по случаю

Много лет спустя, через несколько месяцев после смерти дедушки, мы попытались продолжить традицию и собраться в Trocadero в пятницу. Мистер Вудс все еще работал там. Дедушка завещал ему сто фунтов, что равнялось его жалованью за несколько недель. Подавленный, он проводил нас к знакомому столику и обслужил с прежним достоинством, но по его лицу бежали слезы, которые он не пытался скрыть. Мы уже не могли снова стать одной большой семьей.

5. Это я

Я родился в апреле 1941 года, в загородном доме, в Суррее, под вой сирен воздушной тревоги, гул тяжелых бомбардировщиков и глухие взрывы немецких бомб. Отца призвали в армию, поэтому его не было рядом, но я подозреваю, что пользы от него было бы не больше, чем от акушерки, которая пряталась под кровать каждый раз, когда взвывали сирены, и уговаривала маму подождать, пока придет доктор. Но, когда ожидание слишком затянулось, я выскользнул на свет божий без посторонней помощи.

Нам принадлежала половина скромного двухквартирного дома километрах в тридцати к югу от Лондона. Это жилье дедушка купил моим родителям за пару лет до моего рождения. У нас был длинный узкий палисадник, где мы выращивали овощи и держали кур, которые разнообразили наше питание во время войны. Сад примыкал к узкой полоске леса, а дальше начиналась пустошь, поросшая можжевельником и папоротниками, которая была местом для игр и приключений для меня и моих сестер — двух старших и одной младшей.

Мне было пять лет, когда я впервые увидел отца. Должно быть, мы виделись и раньше, поскольку родители зачали мою младшую сестру, когда мне было два с половиной года и отец приехал в отпуск перед отправкой в Северную Африку, но этого я не помню. Когда война закончилась, он был в Александрии. Затем его отправили в Палестину, и год спустя, в день взрыва в отеле «Царь Давид»,[12] он все еще был в Иерусалиме. Когда он наконец демобилизовался, наша дружная семья уже привыкла жить без отца. Мать отлично справлялась с ролью хозяйки дома, сестры уже начали проявлять характер, который в дальнейшем поможет им успешно преодолевать невзгоды, а единственным мужчиной был я.

Мы знали, что у нас есть отец, но вот уже пять лет он не участвовал в нашей жизни. В тот день, когда он должен был вернуться, мы отправились в начало тупика Вернон-Вок, где стоял наш дом, и с надеждой вглядывались в каждую машину, которая показывалась из-за поворота. Прошло несколько часов, но отец так и не появился. Мы пошли назад и, пройдя около сотни метров, оказались дома и увидели, что отец уже там. Это был совершенно чужой человек, который не знал, как себя вести, и нам было неловко в его присутствии. Он привез подарки, вещи, о которых мы из-за скудости военного времени знали только из книг, — воздушный шарик и несколько бананов. Сегодня трудно представить, что они были диковиной для маленького ребенка.

Как и многие его сверстники, отец был неучтенной жертвой войны — она отняла у него возможность стать частью своей семьи. Я сохранил о нем много теплых воспоминаний, он был блестящим рассказчиком, одним из самых остроумных людей среди тех, кого я знаю, но между нами не было никакого тактильного контакта кроме рукопожатий, никаких объятий или поцелуев. Папе было семь, когда его отец умер от испанки, и его растила и воспитывала в основном старшая сестра. Моя мать любила его до последнего дня — он умер от рака легких и цирроза печени в 1984 году, в семьдесят два года. Жизнь, в которой ему не удалось раскрыть свой потенциал, закончилась медленной мучительной смертью, отчасти по его собственной вине.

С раннего детства книги занимали огромное место в моей жизни. Они разжигали любопытство и страсть к путешествиям. Как и большинство моих сверстников, я начал с Энид Блайтон и «Ласточек и амазонок»,[13] но по-настоящему изменила мою жизнь, как ни странно, книга «Крылья над Замбези» Уилфрида Робертсона, которую я нашел в школьной библиотеке. Это был не лучшего образца триллер военных времен. Его действие разворачивалось в Южной Африке, а героями были хорошие парни англичане и плохие парни немцы, что типично для той поры, но эта книга пробудила во мне, десятилетнем мальчишке, жгучее желание увидеть Африку, побывать в уголках земного шара, не похожих на благополучную страну, в которой рос я сам. Это желание подогревали Генри Хаггард, Джордж Генти и другие авторы. Позднее я прожил девять прекрасных лет в Восточной Африке, куда уехал в двадцать шесть, полный сил и энтузиазма. Я оставил там частицу своего сердца и возвращаюсь туда при любой возможности. Я вернулся в Великобританию более сорока лет назад, но до сих пор, когда я выхожу из самолета в Найроби, вдыхаю запах красной земли, вижу улыбающиеся лица и слышу смех, негромкий голос внутри меня говорит: «Мы дома».