История Франции

В 1936 г. он писал: «Сто пятьдесят лет назад во Франции произошла революция, которая страшным путем Европу к новому времени… Со времен падения Римской империи галльский народ сохранял за собой, несмотря ни на что и вопреки всем вновь прибывающим лицам, то, что, в конечном итоге, является самым прекрасным краем во вселенной. Трудно будет меня убедить в том, что достоинства и преданность, создавшие и увековечившие величие Франции, внезапно исчезли из характера французов». Однако именно во времена Черчилля, после трагических событий в Дюнкерке и Мерс-эль-Кебире, англофобия во Франции достигла наивысшей точки, и, как бы резко в дальнейшем ни изменялись французские чувства, натолкнувшись на английскую выдержку, и какой бы ни была роль, сыгранная де Голлем в сближении двух стран, у французов всегда оставалась толика ревности или недоверия по отношению к англичанам и к хорошо управляемой франкофобии по другую сторону Ла-Манша.

Действительно, обе эти нации появились лишь для того, чтобы соперничать друг с другом.

Разделение сиамских близнецов

Во времена феодальных войн, когда династия Плантагенетов и Анжуйская династия сражались против Капетингов и Иль-де-Франса, идентичность двух «наций» еще четко не проявилась.

Когда английский монарх пересек Ла-Манш, говорили, что он собирался вести «свою» войну, т. е. что это не была война англичан-островитян, врагами которых были шотландцы. И все же стремление отличаться от жителей континента стало потребностью англичан, и в школах с негодованием воспринимали необходимость учиться на французском языке, в то время как «дворяне учат его, как только могут говорить и играть с погремушкой». Согласно трактату «Поликратикон», в конце XIV в. англосаксонский язык, язык народа, вновь одержал верх, и английский стал языком Церкви с богословом Уиклифом, языком литературы с Чосером, языком правосудия и политики. В то время как в Гиени и речи не шло о том, чтобы навязать английский гасконцам, в Нормандии дела обстояли иначе, и здесь росла враждебность к тем, кого все меньше и меньше понимали. Два народа начали также различаться по своим кулинарным привычкам — пить пиво или вино, есть вареное мясо или жаркое и т. д., а на свадьбе английского короля Ричарда II и Изабеллы Французской на заключительном обеде каждому подавали то, что было принято по обычаям его страны.

Во Франции, несмотря на местные особенности, существовавшие как в Бургундии, так и в Бретани, развитию национального самосознания способствовала Столетняя война и фигура Жанны д’Арк. «Каждый должен оставаться у себя дома», — писал хронист-епископ Тома Базен. После войны к непониманию и недоверию прибавилась ненависть: сначала между моряками, затем между солдатами или наемниками двух стран. Со стороны французов, чья страна считалась захваченной, ненависть была сильнее. «Они [англичане] внушают мне такое отвращение, что я люблю тех, кто их ненавидит, и ненавижу тех, кто их любит», — говорил французский гуманист Жан де Монтрёй в 1411 г.

Таким образом, первым основанием для разлада двух стран был принцип «каждый у себя дома». Королям Франции понадобилось два века на то, чтобы присвоить территории Франкского королевства (Regnum Francorum), которые английский король мог контролировать до Кале и Дюнкерка включительно.

Вторым основанием для конфликта стал религиозный вопрос, когда англиканская Церковь частично порвала с папой. Несмотря на то что между английскими королями, вновь ставшими католиками, и их доверенными людьми во Франции формируется союз, он все же распадается после «Славной революции» в Англии в 1688 г.

С тех пор английский король являлся воплощением протестантизма. Он принял под свое крыло гугенотов — жертв отмены Нантского эдикта, а недовольство французского монарха этим действием добавилось к англо-французскому соперничеству в колониях.

Третье основание для конфликта — религиозное — возникает в Канаде: французы обосновались здесь с целью упредить прибытие протестантов, и затем началась — особенно в Акадии — настоящая религиозная война. Первоначально, впрочем, колониальная экспансия Франции осуществлялась в основном в пику испанскому владычеству, но с XVIII в. на смену ему пришло соперничество с Великобританией. Целенаправленную политику противодействия друг другу обе страны ведут в так называемую эпоху «империализма», так как при подписании Парижского договора (1763), по которому Франция теряла Канаду и Индию, две нации не были по-настоящему мобилизованы друг против друга. В дальнейшем это произошло, и события 1901 г. в Фашоде, помимо франко-английского соперничества в Египте, стали наглядным примером взаимной враждебности двух стран. Неприязнь втайне сохранялась даже во времена Антанты, но еще сильнее она проявилась во время Второй мировой войны, когда вопрос обладания Сирией и Ливаном стал самой серьезной причиной разрыва между де Голлем и Черчиллем. В Сирии и Ливане друг другу противостояли сторонники Петэна, де Голля и англичане.