Читаем История Франции полностью

Когда начались первые систематические покушения — то, что позже назовут ноябрьским восстанием 1954 г., — «черноногие» оказали сопротивление: они уже и до этого ни в чем не хотели уступать. Очень немногие поддержали решение начать переговоры с мусульманскими политическими организациями (УДМА — Демократический союз Алжирского манифеста, МТЛД — Движение за триумф демократических свобод, КПА— Коммунистическая партия Алжира). Более того, экстремисты угрожали тем, кто, предвидя худшее, приобретал имущество в метрополии. Уступки Ги Молле Алжиру, сделанные 6 февраля 1956 г., укрепили решимость французских экстремистов, так же как и уступки, сделанные Парижем Марокко и Тунису. Путч 13 мая 1958 г. в Алжире повторил успехи 6 февраля 1956 г. Когда же затем действия де Голля после его слов «Я вас понял» 3 июня 1958 г. раскрыли мало-помалу политику, противоположную той, которой требовали «черноногие», все резко изменилось. Больше не было ни социалистов, ни коммунистов, осталось лишь разгневанное население, готовое взбунтоваться, часть которого присоединилась кОАС.

Это все или ничего, «гонка самоубийц», полагал де Голль.

На самом деле после подписания Эвианских соглашений 1962 г. «черноногие» и представить себе не могли, что власть перейдет к арабам. Начался великий исход французов из Алжира, позже воспетый Энрико Масиасом — певцом, принадлежащим к французам-«черноногим».

Гром прогремел тогда, когда никто этого не ожидал.

Этот массовый отъезд стал похож на бегство после того, как французское правительство с целью сдержать его уменьшило количество кораблей, еженедельно курсирующих между Францией и Алжиром, с шестнадцати в январе 1962 г. до трех в апреле. Пристани Алжира и Орана брали штурмом. У этих беженцев-репатриантов создалось впечатление, что их бросили, предали, и их ненависть к де Голлю отныне будет постоянной. Однако они сумели адаптироваться в социуме в Лангедоке-Руссильоне, Провансе, Париже, получив после некоторого ожидания солидные пособия. По крайней мере, так обстояло дело с небольшой частью из них — теми, кто уже был наиболее обеспеченным…

Выходцы из Магриба и их второе поколение (беры)

На протяжении последних двадцати лет именно вокруг иммигрантов из стран Магриба бушевали самые сильные страсти, особенно с тех пор, как Национальный фронт стал набирать очки, играя на страхах, вызванных во французском обществе наплывом арабов после деколонизации.

Страсти повлекли за собой новые ксенофобские выступления. Они были основаны на представлении о том, что из-за низких зарплат, на которые соглашались алжирские и марокканские иммигранты, французы лишались работы, что вело к увеличению безработицы. Это старый аргумент, он использовался с XIX столетия в отношении итальянцев, тогда как на самом деле уже в то время иммигранты выполняли работу, которую не желали делать французы. С алжирцами дело обстояло тем более сложно, что они были уроженцами «трех французских департаментов», а их статус французов-мусульман превращал их в особую категорию, пользующуюся с момента подписания Эвианских соглашений статусом двойной национальности. В 1974 г. в результате прекращения иммиграционной политики и кризиса в отношениях между Парижем и Алжиром сложилась новая ситуация.

Уже последние десять-двадцать лет на смену временным иммигрантам-рабочим — а потоки иммигрантов из Марокко, с гор Кабилии и из района Орана не иссякали с начала XX в. — пришла семейная иммиграция, сначала временная, а затем — с прекращением прилива иммигрантов (что связано с подъемом радикального исламизма и гражданской войной, охватившей Алжир) — и постоянная.

С этого момента ксенофобские разговоры опирались во Франции еще на один аргумент: осев в метрополии, масса иммигрантов из Северной Африки, особенно из Алжира, превращалась в угрозу национальной идентичности, тем более что эти иммигранты были арабами, мусульманами, принадлежавшими к другой культуре, которая «явно не подлежит ассимиляции» и которая не сможет интегрироваться в социум метрополии. Опасения, как бы эти иммигранты не стали во Франции троянским конем антизападного международного фундаментализма, начали в некоторой степени подтверждаться, когда в 80-е годы сразу же после исламской революции в Иране терроризм стал наносить удары по западным странам под флагом борьбы против империализма.

Однако, гражданская война в Алжире становилась бесконечной, и поскольку второе поколение иммигрантов осталось жить во Франции, произошли достаточно явные изменения. Они были обусловлены присутствием во Франции беров — арабов, принадлежавших ко второму поколению эмигрантов из Северной Африки. Эти изменения подтверждают, что речи политиков из Национального фронта были лживы по всем пунктам.

Перейти на страницу:

Похожие книги