История Франции глазами Сан-Антонио, или Берюрье сквозь века

— А кроме Америки, он нашёл что-нибудь ещё, твой Колумбей Индусский?

— Он открыл способ, благодаря которому яйцо может держаться, стоя на тарелке[91], Берю, и, поверь мне, это ещё труднее, чем открыть Америку.

Дополнительный материал:

Подвиг Алена Бомберюбара (одинокого гребца), и что за ним последовало

Бомберюбар посмотрел на небо и сделал гримасу. Обычно столь зловещее для мореплавателей, оно было до безумия чистым. Ни капли воды за всю неделю! У бедняги горло было как горячий кирпич. Чтобы отодрать язык от нёба, ему приходилось пускать в ход пальцы. Время от времени он переставал грести и опускал свои натруженные руки в коварное море. Уже много дней он не мог в него сплюнуть, не было слюны.

Ален Бомберюбар покачал головой. Дождём не пахло. Его мутный взор блуждал по гребням волн. Как долго грёб он в Атлантическом океане? Несколько недель? Может быть, месяцев? Он утратил чувство времени. Ему казалось, что он потерпел кораблекрушение, едва появившись на свет, и с тех пор один в своей лодке неустанно налегает на вёсла, плывя неизвестно куда. Он сожалел о том, что компас ещё не получил распространения. К тому же он так и не научился находить Полярную звезду в небе, усеянном звёздами. Тысячу раз его товарищи по кораблю пытались научить его. Но у Бомберюбара вместо мозгов был большой булыжник. Напрасно ему показывали эту шельму, затаившуюся в своём созвездии, — стоило ему отвести глаза, он больше не мог отыскать её вновь.

Он грёб, не зная, плывёт ли он на восток или на запад, на север или на юг, а может быть, он кружил на одном месте. Чёртово кораблекрушение! Он жалел о том, что не утонул вместе со своими товарищами. Они-то, по крайней мере, теперь в раю у всемилостивого Господа. У них там ноги в тепле и кувшинчики полны вина.

А тем временем бедный Бомберюбар двигал деревянными лопастями, издавая стоны рожающей самки. В тот момент, когда их корабль «Стража Господня» (ещё бы!) наткнулся на этот проклятый риф у берегов Камаре´, Ален Бомберюбар был занят тем, что задраивал щели в спасательной лодке просмолённой паклей. Бедный корабль распахнуло, словно двери церкви Камаре в день воскресного шествия, и он пошёл ко дну. Бомберюбар едва успел перерубить канаты, которыми была привязана лодка. Через несколько минут он оказался один в своей ореховой скорлупе посреди недовольного моря. Благодаря удочке, которая оказалась в лодке, он кормился пойманной рыбой и благодаря частым дождям мог утолить жажду. К несчастью, вот уже неделю небо не выдавало этого скудного подаяния. Чтобы выжить, Бомберюбар питался чем-то вроде морского мха, который плавал на поверхности воды. Он предпочёл бы филе морского языка или антрекот с вином, но и этот морской корм всё же давал ему, чем наполнить желудок.

Его руки были в крови, и боль в спине причиняла ему невыразимые страдания. Наконец несчастный выругался и бросил вёсла. Он потерял волю и надежду. Он отдал слишком много сил. Теперь он предоставил себя Божьей воле и, как говорят в Шотландии, бросил прясть шетланд[92].

Пенящаяся волна подхватила лодку, швырнула её другой волне, которая перебросила её третьей. Бомберюбар закрыл глаза, лёг на дно и думал только о том, чтобы смерть забрала его побыстрее и чтобы всё произошло легко.

Несколько часов он оставался без сознания среди разбушевавшейся стихии. Ему казалось, что он у себя дома, в Камаре, рядом со своей женой. Она осталась там без гроша, и в минуты, когда он приходил в себя, он думал о том, как же она зарабатывает на хлеб. Ах, Камаре! Он видел свои родные места, своего мэра, который как раз купил осла для общественных работ. Он видел своё скромное жилище и свою кровать с пологом из красной саржи… Ему чудилось, что он лежит в своей тёплой кровати рядом с женой и разминает её ляжки, как в те вечера, когда немного перебирал кальвадоса.

Бомберюбар открыл глаза, которые жгло от усталости, соли и яркого света. То, что он увидел, было просто нереально. Над его головой что-то раскачивалось, и это что-то было не чем иным, как пальмовой ветвью. Видение этого растения посреди Атлантики его ошеломило. Лёжа на дне лодки он стал размышлять над своим положением и строить гипотезы, одна из которых в конце концов заставила его поверить в то, что он был уже не в море. Бомберюбар поднялся, и гимн благодарности зазвучал в его сердце.

— Спасибо тебе, Господь всемогущий и милосердный! — произнёс он, ибо знал, что говорить в таких случаях.

Он хотел было сказать это на латинском, чтобы сообщение дошло до адресата быстрее, но в том состоянии, в котором он находился, было чудом, что он ещё помнил французский.

Лодку выбросило на золотистый пляж, на котором росли кокосовые пальмы. Пейзаж мало напоминал бретонский, и Бомберюбар подумал, что его лодку принесло к берегам Испании. Он ступил на песок и впервые за много дней пошёл на своих ногах.