История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

Еще хуже было то, что он мог лишить человека свободы без судебного процесса. В дни Людовика XVI так же, как в дни Ришелье и Людовика XIV, продолжали выдаваться знаменитые леттр-де-каше (буквально «письма с печатью»). Это были королевские приказы арестовать человека, имя которого названо в этом документе, и отправить арестованного в указанную там же крепость, например в парижскую Бастилию, крепость Пьер-Ансиз в Лионе или крепость Пиньероль в Альпах. Не обязательно было упоминать о каком-то преступлении, которое совершил этот человек, не указывался и срок заключения. Все это определялось желанием короля. Людовик XIV таким образом держал несчастного герцога де Лозена в заключении десять лет. При Людовике XV о выдаче этих знаменитых документов, кажется, иногда просили знатные семьи, чтобы упрятать в тюрьму и заставить раскаяться непокорного сына, готового неосторожно вступить в неподходящий брак. При Людовике XVI такие приказы, вероятно, в большинстве случаев служили для ареста очень недостойных людей, которые почти не заслуживают сочувствия, но все же их выдавали, и примерно тысяча леттр-де-каше была выдана с 1774 по 1788 г. Уже одно то, что король мог их применять, доказывает, что «первый джентльмен Европы» по своей сути был деспотом, только чуть больше приукрашивал свой деспотизм и чуть больше сдерживал себя, чем константинопольский султан[136]. Однако существовала большая разница: в Турции, как тогда писали, «деспотизм ограничен убийством», а во Франции «деспотизм ограничен неэффективностью». Власть короля была похожа на кусок ткани, который местами протерся от старости. Приказы короля исполнялись очень плохо. Чтобы осуществить непопулярную перемену, монарху пришлось бы преодолеть невероятно мощную инерцию. Какова бы ни была теоретически его власть, на практике уже задолго до 1789 г. король Франции был вынужден серьезно считаться с двумя силами – во-первых, с желаниями окружавших его придворных, своей семьи и своих знатных друзей и, во-вторых, с общественным мнением Франции. Редко случалось, чтобы эти две силы не сталкивались одна с другой, и в итоге их столкновения разрушили французскую монархию. «Абсолютный» король в конечном счете погиб в значительной степени потому, что практически его власть была слаба.

Версаль по-прежнему был центром французского двора и главной резиденцией своего хозяина-короля. Здесь находились примерно 18 тысяч человек, состоявших на службе непосредственно у королевской семьи или, по меньшей мере, питавшихся от щедрот короля. Примерно половина из них служили в его «военном хозяйстве» – гвардейском корпусе, который, возможно, стал немного меньше со времени Людовика XIV. Остальные состояли в «гражданском хозяйстве», которое не уменьшилось, а, наоборот, стало больше. Кроме целой армии служителей короля, были еще хозяйства королевы (примерно пятьсот человек), хозяйства его детей, его братьев, сестер, невесток, теток и двоюродных братьев – каждый из которых имел штат, достойный второстепенного независимого правителя.

Двор был роскошным, и это была совершенно неупорядоченная роскошь. В королевских конюшнях стояли 1900 лошадей и 200 карет. На содержание этих конюшен каждый год уходила сумма, равная 4 миллионам долларов. Столовая служба короля (после нескольких очень непопулярных постановлений об экономии) стоила примерно 1 миллион 400 тысяч долларов в год.

Растраты и просто хищения при таком дворе были так велики, что их невозможно даже подсчитать. Каждый (каждая) из получавших большое жалованье и редко исполнявших свои обязанности служителей (или служительниц) имел (имела) свои четко определенные привилегии. К примеру, несколько «первых служанок», объединившись, увеличивали свои доходы на сумму, равную целым 30 тысячам долларов в год, продавая огарки свечей, использованных для освещения дворца. Королева Мария-Антуанетта (согласно бухгалтерским книгам) каждую неделю требовала для себя четыре новые пары обуви, но, вероятно, не все эти пары хотя бы раз касались королевских ног. Кроме того, было широко известно, что королю все товары продавались по гораздо более высокой цене, чем остальным, более простым смертным. Из-за полного отсутствия хозяйственного управления, взяток и откровенных мелких краж в 1789 г. суммарная стоимость королевских хозяйств, гражданского и военного, как утверждали, была равна эквиваленту примерно 17 миллионов долларов.