История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

Но Дантон и Марат (который тогда был его помощником) хорошо знали, как «вселить страх в роялистов». Возможно, Дантон не подстрекал будущих убийц к кровавым расправам. Марат, несомненно, был более способен стать их руководителем, но мы не знаем в точности, как были организованы последующие события. Известно только, что со 2 по 7 сентября шайка из трехсот убийц, отбросов человечества, которыми управляла Коммуна, платившая им по 6 франков в день, переходила из тюрьмы в тюрьму. Они вытаскивали их камер политических заключенных, устраивали над ними упрощенную комедию короткого суда или вообще обходились без суда, а потом хладнокровно убивали их. Некоторых заключенных спас каприз палачей или минутный порыв милосердия, но 1100 человек погибли в парижских тюрьмах.

Ярость убийц была в первую очередь направлена против священников, которых погибло 250 человек. Умеренные депутаты Законодательного собрания ломали руки, но были бессильны: солдаты не желали защищать тюрьмы, к которым приближалась банда убийц. Так якобинцы покончили с опасностью роялистского мятежа в Париже.

Резня закончилась 7 сентября. А 20 сентября произошло сражение, которое лишило дрожащих от страха уцелевших сторонников старого режима последней надежды на возвращение и месть. Оно не было крупным даже по меркам XVIII в., но имело такое значение, что память о нем живет, когда забыто множество других, более масштабных боев.

Новые республиканские правители Франции нашли себе очень талантливого полководца Дюмурье. Он поспешил прибыть на фронт и собрал на совет офицеров почти деморализованной армии, которая пыталась остановить наступавших от Вердена пруссаков. Многие участники совета предлагали быстро отступить к Реймсу, на север от Марны. Этот маневр спас бы армию, но оставил бы открытой дорогу на Париж. Дюмурье решил рискнуть и сразиться с врагом. Он видел, что Аргонский лес дает большие возможности остановить атаку со стороны Вердена. Во главе 13 тысяч солдат он занял позиции у Гранпре, где через двадцать шесть лет другие республиканцы вступили в схватку с другими пруссаками. Письмо, которое Дюмурье послал в столицу военному министру, было написано высоким стилем: «Верден захвачен. Я жду пруссаков. Наш лагерь у Гранпре – Фермопилы Франции, но я буду удачливей, чем Леонид!»

Однако герцог Брауншвейгский вскоре выдвинул вперед свой фланг и развернул его. Дюмурье почти бесславно отступил от Гранпре без боя, однако этот отход не означал полного поражения. Пруссаки решили, что им осталось только дойти до Парижа, и думали, что вступят в него, не встретив сопротивления. Они привезли с собой очень мало продовольствия. Постоянно шел дождь, и на плохих местных дорогах грязи было по колено. Наступавших стала косить дизентерия. Кроме того, Пруссия не вполне ладила со своей «дорогой союзницей» Австрией. Между ними были серьезные разногласия по поводу раздела примыкавших к их восточным границам земель несчастной Польши[167]. Герцог и его повелитель, король Фридрих-Вильгельм II, совершенно не желали, чтобы, пока они будут по-рыцарски спасать Марию-Антуанетту, Франциск II прочно взял в свои руки Варшаву. Могущественная царица России Екатерина тоже всеми способами показывала, что охотно использует преимущества, которые получит, если Пруссия свяжет себе руки серьезной войной против Франции. Поэтому каждый день, когда французы преграждали путь пруссакам, уменьшал шансы наступавших попасть в Париж. Кончилось все это тем, что 20 сентября Брауншвейг нанес проверочный удар по боевым порядкам французов, чтобы узнать, будет ли их сопротивление серьезным, и получил исчерпывающий ответ на свой вопрос.

Примерно в 6 милях к востоку от города Сент-Мену, через который теперь проходит железная дорога из Реймса в Верден, стоит маленькая деревня Вальми. Брауншвейг обнаружил, что на высотах возле нее выстроились французские войска. Это были батальоны Келлермана, самого эффективного из помощников Дюмурье. Сражение началось с интенсивного артиллерийского огня. Обстрел вели шести– и девятифунтовыми ядрами старого типа. Затем прусская пехота двинулась вперед ритмично и дисциплинированно, тем шагом, который Фридрих Великий сделал знаменитым. Солдаты Келлермана терпеливо ждали приближающегося противника, не отвечая на его мушкетный огонь. Когда пруссаки подошли близко, французы пошли в штыковую атаку и, возможно впервые, над полем боя прозвучал боевой клич революционной, воюющей Франции – «Да здравствует нация!». Прусская армия откатилась назад. Орудия гремели до наступления темноты, но пехота больше не сражалась. Казалось, что была всего одна не имевшая решающего значения контратака французов – и ничего больше.