История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

Абд аль-Кадир сдался французам почти ровно за два месяца до падения Луи-Филиппа. Июльская монархия до самого своего конца выглядела процветающей и надменной, но внезапность ее падения показывает, насколько прогнила ее основа. Правда, ее престиж и популярность сильно пострадали из-за знаменитых «испанских свадеб», в истории с которыми король ясно показал, что готов ставить интересы своей семьи выше даже интересов всей Франции[234]. Хотя многие проницательные и расчетливые наблюдатели уже несколько лет предсказывали падение Луи-Филиппа. Меттерних, который (при всей своей ограниченности) не был дураком, сказал в начале царствования Луи-Филиппа, что власть семьи Орлеан не основана ни на воодушевлении народа, на авторитете всенародного голосования, на славе, как у Наполеона; ни на решении «законной» династии. «Она держится лишь волей случая!» Этот режим продержался так долго главным образом из-за врожденного консерватизма народных масс за пределами Парижа, корыстного здравомыслия буржуазных политиков короля, мира во всей Европе и в значительной степени просто благодаря везению. В феврале 1848 г. везению внезапно настал конец.

Год за годом все громче звучали требования провести реформы – в первую очередь избирательную. Даже при тогдашнем очень ограниченном праве голоса в палате было немало протестов, а вне стен палаты протестов было еще больше. В 1847 г. начался ряд «банкетов в честь реформ». Они служили заменой парадов и обычных общественных собраний, которые правительство решительно не одобряло. Часто участники этих банкетов заявляли, что верны королю и всего лишь желают, чтобы было увеличено число обладателей права голосовать. Но иногда агитаторы желали большего.

Начались «республиканские банкеты», на которых право монархии на существование как минимум подвергали сомнению посредством намеков. Ничего не делалось, чтобы удовлетворить требования умеренных, поэтому неудивительно, что на первый план вышли радикалы. Нельзя отрицать, что избирательное право в его тогдашнем виде превращало палату в «клуб капиталистов», и, когда против нее были выдвинуты обвинения в коррупции, Гизо был настолько задет ими, что спросил у тех, кого сам же назначил депутатами, чувствуют ли они себя коррупционерами? Ламартин коротко и с изумительной точностью подвел всем этим событиям итог, сказав: «Франции это надоело».

Вот как звучит короткий рассказ о падении Июльской монархии, если исключить из него живописные эпизоды чисто личного характера. Все началось с того, что 22 февраля 1848 г. депутаты-оппозиционеры решили организовать большой банкет протеста против правительственной политики ничегонеделания. Власти сделали глупость: они запретили этот банкет. Его устроители мирно отказались от своего намерения, однако не успели вовремя распространить известие о его отмене. Начались волнения. Можно было ожидать, что они перерастут в уличные стычки, и, действительно, 22-го числа многие парижане вышли на улицы. Вскоре самые беспокойные из них уже кричали: «Ура реформам!» Весь день происходили мелкие бунты, были разграблены несколько оружейных магазинов, но казалось, что полиция держит ситуацию под контролем.

Вожди политического движения радикалов посчитали, что начавшееся возмущение не обещает им удачи, а потому не призвали своих сторонников взяться за оружие. Однако утром 23 февраля не связанные ни с одной партией отряды рабочих начали строить баррикады. В ответ правительство вызвало Национальную гвардию. Однако и гвардии, хотя она была «буржуазной», опротивело министерство. Многие гвардейцы тоже начали громко кричать «Ура реформам!» и часто добавляли: «Долой Гизо!» Измена гвардейцев заставила отступить ранее решительно настроенных короля и премьера. Гизо подал в отставку, и начались разговоры о том, что новое министерство будет «министерством реформ» и что начнется истинное обновление конституции. За что еще сражаться? В этот вечер все респектабельные парижане из среднего класса зажгли свет в своих домах, а позже спокойно легли спать: победа была одержана, и казалось, что переворот закончился.

Но для радикальных республиканцев переворот не закончился. Они понимали, что у них никогда уже не будет момента удачнее, чем этот: на улицах еще стоят баррикады, оружие по-прежнему в руках у промышленных рабочих. Перед зданием министерства иностранных дел полиция обстреляла отряд противников монархии. Радикалы положили на телегу несколько мертвых тел и торжественно провезли их при свете факелов через ремесленные кварталы, призывая народ к оружию. Монархия убивала народ, пусть же теперь народ прогонит монархию! И 24-го числа народ кричал уже не о реформах. Он кричал: «Да здравствует республика!»