История Франции в раннее Средневековье

Отдельные фазы этой эволюции только изредка могут быть подмечены в кодексах и надписях. Очень рано куратор начинает простирать свою компетенцию дальше финансовых дел, захватывая нечто вроде административной юстиции. Эдилитет, стоя ближе всего к кураторству, был поглощен раньше всего. За ним последовали другие магистратуры. Куратор Восточной Империи наследовал функции не только эдила, но и дуумвира и квинквеннала. Он захватил надзор над путями сообщения, общественными работами, полицией. В конце концов он заведует муниципальной казной, сдачей подрядов, составляет и хранит реестры ценза, сосредоточивает в своих руках все управление города. Он — его отец, pater civitatis, как его обычно называют в V веке. До сих пор, к сожалению, не разрешен тонкий вопрос, представляет ли он в этой новой роли муниципий или центральную власть? Конечно, он уже не чужой среди управляемых: он является частью той курии, в которой председательствует, он берется из ее среды. Но это еще не значит, что не император назначает его. Только закон 409 года, относящийся к Галлии, представляет его лицом избираемым[187]. Но уже в эту эпоху у городов была отнята большая часть их имущества и доходов в пользу Церкви и на пополнение дефицита императорской казны: ограбив их, нашли возможным предоставить им самим заведование тем малым, что у них еще оставалось.

Старые магистратуры не исчезли. Один закон Константина предполагает, что будущие кураторы проходят их. Одна надпись 352 года отмечает о кураторе Кельна, что раньше он был эдилом и дуумвиром[188]. Но вообще в текстах мало указаний на эти магистратуры. Вероятно, раздробившись между всевозможными кураторствами, они потеряли смысл и чаще всего просто не замещались. Таким образом, мы имеем дело с новым типом муниципальной администрации.

Отвращение к публичным должностям, из-за причиняемых ими расходов, проявилось очень рано. Чтобы подстегнуть вялых и уклоняющихся, к концу II века изобрели новую форму латинского права — latium majus, дававшее, в отличие от latium minus, простым декурионам доступ к римскому гражданству. В эту же эпоху открыли так называемым incolae — переселенцам из других общин, натурализовавшимся в новой civitas — доступ к муниципальным почестям. Так, один воконтий допущен был в лионскую курию, один тревир прошел все магистратуры у эдуев[189].

Со времен Антонинов декурионов притягивают против их воли. С Северами начинается ряд законов, изданных против тех, кто пытается уклониться от обязанностей дуумвирата и декурионата. К той же цели направлено учреждение сословия поссессоров — т. е. земельных собственников, которые, не будучи декурионами, могут ими стать, представляя как бы резерв для курии. Ordo possessorum (сословие поссессоров) упоминается в Галлии в надписях Экса в Савайе[190].

Успехи христианства в III веке содействовали обезлюдению курии. К боязни издержек присоединялись религиозные соображения: христиан не избавляли, как евреев, от языческих обрядов при исполнении публичных функций, что заставляло их от них уклоняться; да и вообще, они не имели охоты к ним: их духовный взор устремлялся выше. Даже после торжества христианства это настроение не вполне изменилось: христиане примирились со своими гражданскими обязанностями, но их любовь к земному отечеству охладела. Благочестивые учреждения поглощали щедроты верных; так что, кроме имуществ, которые государство конфисковало в пользу Церкви, эта последняя отнимала у городов и то, что прежде давала им частная благотворительность.

Все же ни конкуренция торжествующей Церкви, ни вражда Церкви преследуемой не представляются причинами, удовлетворительно объясняющими глубокий упадок муниципального режима в последние два века Империи. Он обусловливается больше всего тем фискальным строем, который мы описали выше[191].

Его характеризует, во-первых, подстановка на место государства для большинства его функций — целого ряда лиц и корпораций; во-вторых — разнообразие обложения, как в смысле его форм (натурой, деньгами, барщиной), так и в смысле групп, объектов обложения.