История Франции в раннее Средневековье

Сенаторам скоро надоела должность, которая косвенно вела к куриальным тяготам, а при добросовестном исполнении навлекала на них злобу сильных. Кончилось тем, что дефензор занял место среди муниципальных магистратов, правда, во главе их. С 387 года его начинают избирать на 5 лет из среды принципалов, при участии всех классов общества, равно заинтересованных в выборе защитника, — новое доказательство, что принципиально императоры не были враждебны муниципальным вольностям. Но при таких условиях он имеет мало авторитета для властей. Он представляет только своих сограждан; он — только один из куриалов, поглощенный заботами местного управления, которые в конце концов захватят его целиком. Ему дали известные судебные полномочия, прежде принадлежавшие дуумвирам. Это ускорило и удешевило судопроизводство по менее важным делам. В качестве мирового судьи он оказал известную пользу, но это была не та, на которую рассчитывали, устанавливая эту должность.

Глава IV. Крушение Диоклетиано-Константиновой реформы. История Галлии от Диоклетиана до Феодосия [197]

Люди, реорганизовавшие государство после смут III века, возлагали на эту реформу надежды, которым не суждено было сбыться. Она протянула на одно столетие существование Империи, но не могла исцелить ее язвы и упрочить ее. Новая эпоха будет повторением предыдущей: те же нашествия, — менее опустошительные до того момента, когда они снова разрастутся и поглотят все; те же внутренние распри; те же узурпации честолюбивых вождей, — а сверх того, еще богословские споры, раздирающие христианское общество, и интриги восточного двора, подпавшего под влияние евнухов и сераля.

Галлия играет в истории этой эпохи очень важную роль. Нашествия, подтачивавшие ее благосостояние, принесли ей известную пользу. Среди кризиса, грозившего разложением римского единства, ее значение выросло. Ее смелая инициатива, услуги, оказанные ею делу цивилизации, великое государство, которое она создала и поддерживала единоличными усилиями, — все это поставило ее на особое место. Она представляется самым живым членом и как бы третейским судьей всего Запада. В ней подготавливаются решительные перевороты эпохи. Отсюда отправляется Константин, чтобы ниспровергнуть языческие алтари, и Юлиан, — чтобы их восстановить. Среди общего упадка Галлия — самый прочный бастион Империи и самый яркий очаг латинской культуры. Ее солдаты последними бьются под римскими знаменами, ее риторы и поэты воплощают последний блеск умирающей литературы. До конца она хранит веру в судьбы Рима. Она верит в Вечный Город накануне его падения. Ее римский патриотизм не исключает очень живого чувства местной независимости. Полная сознания своей силы, привыкшая быть резиденцией императоров, она желает иметь таких, которые были бы ей по сердцу. Она их возводит и низводит, сообразно своим симпатиям и капризам, с той быстротой и изменчивостью, которую так часто ставили в вину французской нации.

Вступая в управление Западом в 285 году, Максимиан нашел страну истерзанной полувековой анархией. Прежде всего нужно было покончить с мятежными шайками багаудов. Милостью он завоевал менее упорных, другие укрылись на полуострове, образуемом изгибом Марны, вблизи впадения ее в Сену. Здесь ныне находится монастырь — Saint-Maur les Fosses, чье имя напоминает о канале, вырытом здесь мятежниками. Их вожди, Элиан и Аманд, приняли титулы августа и цезаря. Максимиан решительным нападением и беспощадной расправой покончил с этой пародией Галльской Империи, но народ не забыл двух смельчаков, и легенда сделала из них жертвы тирании и даже — христиан[198].

Едва устранена была эта опасность, поднялась новая. Один военачальник, менапий родом, Марк Аврелий Карузий, отличившийся в борьбе с багаудами и поставленный для охраны северного побережья против франков и саксов, начал с того, что мирволил им, чтобы получать часть в их добыче, а затем, чтобы избежать грозившей ему кары, — поднял мятеж. Он отплыл в Британию с порученным ему флотом, провозгласил себя августом и захватил Гезориак. В его лице новый Постум являлся в Галлии, не менее первого честолюбивый и талантливый. Только первый боролся с нашествием варваров, второй готовился открыть ему двери. План его, по-видимому, заключался в том, чтобы на берегах Ла-Манша и Северного Моря создать государство полуримское, полуварварское — в итоге, впрочем, более варварское, чем римское. В течение 7-ми лет (286–293 гг.) могло казаться, что он преуспел в этом. Максимиан был слишком занят Рейном, чтобы вести борьбу до конца. После первого поражения 289 года он признал совершившийся факт в договоре, бесславном для Рима и невыгодном для Галлии, которая поставляла в Британию скот и хлеб, ибо хотя договор возобновлял торговые сношения, но ставил их в зависимость от воли узурпатора.