История Франции в раннее Средневековье

И после этого он остался начеку. Каждую весну он совершал походы, — большей частью против франков. Впрочем, это были экспедиции второстепенного значения, не мешавшие ему направить главные заботы на внутреннюю администрацию, на борьбу с главным злом — тяжестью обложения, обусловленную злоупотреблениями сборщиков. Эта упорная борьба и то облегчение, которое он доставил своему народу, есть одна из прекраснейших его заслуг, — не менее, впрочем, горячо оспариваемых, чем значение других его деяний.

Правление Юлиана составляет эру в истории Франции. Это — момент, когда Париж выходит из неизвестности и начинает играть роль столицы. Эту привилегию обусловливает не только его стратегическое положение на равном расстоянии между Германией и Британией, около устья долин, протянувшихся от Верхнего и Нижнего Рейна, — достаточно близко от неприятеля, чтобы не терять его из виду, достаточно далеко, чтобы быть от него в безопасности. Юлиан особенно любил это место. Не раз впоследствии, с другого конца римского мира мысль его переносилась к «милой Лютеции». Он сам описал нам свою жизнь в прекрасном Дворце Терм. Тут отдыхал он от походов, днем занятый делами, ночью — чтением и размышлениями. Тут он был провозглашен августом.

Наконец он вступает в борьбу с Констанцием и со своими собственными приближенными. Удержав префекта Флоренция, он отставил Марцелла и Барбатиона. Его растущая слава набрасывает тень на императора. Тогда последний отозвал от него его доверенного, галла Саллюстия, и лучшую половину его армии. Эта мера оправдывалась войной с персами, но она опять подвергала опасности Галлию и вызвала недовольство солдат. Однако Юлиан хотел выполнить приказ императора и просил вести армию не мимо Парижа, где вид любимого вождя мог вызвать новый взрыв сожаления. Это распоряжение не было выполнено, и что предвидел Юлиан, то случилось. Крики «Юлиан — август!» — раздались около его дворца. Они гремели всю ночь. Враги Отступника не верят в искренность отречения, каким он ответил на требования армии. Его сторонники не менее горячо убеждены в ней. Волей или неволей, на другой день он уступил и облекся в пурпур (май 360 г.).

Галлия была очарована молодым героем. Правда, он был грек и плохо знал латынь. Это давало повод к некоторому предубеждению против него, но весь его склад был не похож на то, что характеризовало двор Констанция. Он жил просто, без парада и без этикета, как истый ученик Марка Аврелия, а не как восточный император. Язычники ждали от него, ввиду всем известных его склонностей, восстановления культа. Христиане, которых он еще не оттолкнул своим «отступничеством», одобряли его образ действий по отношению к православным епископам. Впрочем, большинство без колебаний предпочло бы даже государя, враждебного христианству — тому, кто был опорой арианской ереси. Христиане и язычники признавали в нем спасителя. Блеск его заслуг оттенялся контрастом с действиями Констанция: Констанций в свое время, чтобы отвлечь Магнеция, разнуздал варваров. Теперь, чтобы отвести еще более опасную грозу, он замышлял новое предательство. Нашлись его письма, доказывавшие сообщничество с варварами. Приверженцы Магнейция, избежавшие преследований, стекались под знамена Юлиана. Кровь других требовала отмщения. Эти разнообразные мотивы слились в общий порыв: города начали доставлять подкрепления. Армия, отказывавшаяся сражаться за императора, с воодушевлением двинулась на поддержку его соперника. Граница осталась открытой, но, казалось, имени Юлиана было достаточно для ее защиты, и пока он жил и царствовал, эта вера оправдалась.

Опасность снова ожила, когда узнали о его смерти и победе персов (363 г.). Иовиан, провозглашенный императором на поле битвы, в беспорядке поражения успел только подписать самый позорный мир. Валентиниан, наследовавший ему через 8 месяцев, оставил Восток своему брату Валенту и сам взял Запад. В течение десяти лет он не покидал Галлии, то сражаясь с варварами, то следя за ними из Трира, Реймса или Парижа. Это был человек суровый, резкий, часто жестокий и безжалостный, когда он считал задетым публичный интерес, но в общем, энергичный и верный слуга государства. Найдя аламаннов на Марне, он разбил их в окрестностях Шалона, прогнал в их страну, в Шварцвальд, где нанес им новое поражение. Еще раз появились римские орлы на Десятинных Полях. Но уже прошли те времена, когда могли думать о переходе за линию Рейна. Валентиниан понял это и удовольствовался тем, что обеспечил защиту реки рядом укреплений, которые обороняли Галлию в течение 40 лет до великого нашествия 406 года. Смерть постигла его в дунайских провинциях в 375 году.