Читаем История Франции в раннее Средневековье полностью

Эта собственность передается по наследству или по адопции. Желающий передать другому свое имущество является на mall и вводит во владение специального посредника символическим ударом палки (festuca). Последний симулирует принятие имущества, поселяется в доме дарителя, принимает там трех гостей, и до истечения 12-месячного срока передает имущество настоящему владельцу. Этот акт, обозначаемый термином adfathamire, соответствует одновременно адопции и завещанию. Наследование определяется следующим порядком: прежде всего наследуют сыновья, которые делят имущество, причем нет речи о преимуществах старшего. За их отсутствием следуют — мать, брат, сестра, тетка с материнской стороны, затем другие родственники; с той, однако, оговоркой, что женщина не наследует землю. Наследство обозначается словом аллод (франц. alleu), которое впоследствии получит иной смысл.

В нескольких местах Салическая Правда говорит о villae (виллах). Этот термин применяется то к сельскому имению богатого собственника, то к группе поселений, составляющих деревню. Сельские строения просты — обыкновенно из дерева. Мебель состоит из кроватей, седалищ, скамеек; комната, где живут и работают женщины, screona, часто наполовину помещается под землей, в защиту от холода. Сарай, амбар, стойла — все это бедно и грубо. Земледельческих орудий немного: повозки и плуги. Закон заметно имеет в виду скорее среднюю собственность, нежели крупное поместье.

Есть ли в Салической Правде следы той поры, когда не существовало индивидуальной собственности и практиковался передел земель?[337] Мы знаем только, что большинство лесов и пастбищ, по-видимому, были общими. Есть, кроме того, один текст, намекающий на деревенскую общину: если кто-нибудь желает поселиться на территории виллы, необходимо согласие всех, живущих на ней. Противодействие одного, если оно выразилось в законных формах, в годовой срок, — достаточно для его изгнания. Несомненно, все эти сельские жители имеют индивидуальную собственность, но вместе с тем они составляют союз, члены которого солидарны между собой и не допускают введения нового члена без согласия всех.

Пастухи и земледельцы, франки сохранили древнегерманскую страсть к охоте, предаваясь ей в густых лесах Галлии. Огромный штраф карает кражу дичи, убийство ручного оленя, который привлекает диких оленей. Высоко ценятся охотничьи собаки и птицы. Не менее строг закон к нарушениям правил рыбной ловли. Торговли совсем нет. Индустрия слабо развита, и те ее виды, которые являются необходимой опорой земледелия — предоставляют рабам. Упоминается только о ювелирном мастерстве, рано появляющемся во всех варварских обществах. v Нравы обличают грубое воинственное общество. Тяжелой обидой считается назвать врага «лисицей» и «волком», обвинить его бездоказательно в том, что он бросил щит. Еще тяжелее обвинение в извете и лжи. Нападения шаек на людей и имущества часты; дороги небезопасны: на них путник рискует быть ограбленным и убитым. Воруют плоды, жатву, скот, рабов, даже детей и свободных людей. Эти воины легко увлекаются и от брани переходят к потасовкам. Как и при Таците, пиры, где много пьют, часто кончаются драками и убийствами. Убийство занимает много места в Салической Правде. Величина выкупа зависит не только от личности убитого, но и от обстоятельств, сопровождающих убийство: он утраивается, если убийство совершено во время похода, если убийца скрывает преступление, бросив труп в реку, в колодец или прикрыв его ветвями. Наоборот, если человек в ссоре убит врагами, — они хвалятся этим и выставляют его на дорогу, отрубив руки и ноги. Если он еще жив, и проходящий покончит с ним, он платит половинный выкуп.

Салическая Правда очень сурова к волхвам и колдунам. 200 солидов платит тот, кто причинил смерть колдовским питьем. Закон строго охраняет останки мертвых: ограбивший труп до погребения платит 63 солида, осквернивший могилу отлучается от общества, пока родственники умершего не согласятся на примирение, тогда он платит 200 солидов Всякий, кто приютит его до примирения, платит 15 солидов.

На раны и удары тариф установлен до мелочей: 63 солида за покушение к убийству, 30 солидов за удар, который проломит череп и обнаружит мозг или проникнет в ребра и живот; 15 солидов за пролитие крови, 9 солидов за удар кулаком. Штраф увеличивается при увечьях: 100 солидов за отрубленную руку, ногу, нос, глаз; 50 солидов за большой палец на руке и ноге; 35 солидов за палец, которым пускают стрелу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее