История Франции в раннее Средневековье

Впечатление этих базилик дополняется внутренним убором. Колонны, делящие нефы, украшены капителями и часто несут на себе кафедры. Стены покрыты позолотой и шелковыми тканями. Окна украшены стеклами, где рука искусного художника «пленила свет». Полы бывали мозаичные. Современные писатели восторгаются этим убором, «напоминающим храм Соломона». Но он на большую половину заемный; колонны украдены из ограбленных античных храмов, их капители обезображены ради строительных соображений, шелковые материи привезены с востока. На деле декоративное искусство было в глубоком упадке.

Особенно жалкой представляется скульптура. Мы находим в ней декоративные мотивы, заимствованные у варварского искусства (ломаные линии, зигзаги, спирали, плетенье), у восточного (маргаритка, шестигранная звезда, плетенка, улитка, лилия, пальметта, пиковый туз), у христианского (рыба, якорь, крест). Но исполнение грубо-неуклюже. Фигуры едва выделяются, растения и животные настолько условны, что их едва распознаешь.

Это можно заметить на саркофагах. Григорий Турский сообщает нам о саркофагах Клермона и Дижона, «из паросского мрамора, чудесно изваянных, представляющих чудеса Христа и апостолов». Их было так много, что он думал было написать их историю: один из них привезен из Италии, другие местного производства. Мы знаем две школы Галлии: одна — арльская IV–V вв., работающая римскими приемами, другая — юго-западная VI и VII вв. Растущее варварство ясно чувствуется, когда переходишь от одной к другой. Если некоторыми мотивами юго-западные саркофаги и примыкают еще к классическим традициям, — они резко отличаются от них выбором сюжетов, преобладанием растительного орнамента и особенно неумелой работой резцом.

Что касается живописи, от которой не сохранилось ничего, — она изображает сцены из жизни Спасителя или святого, которому посвящена была церковь. На стенах турской базилики изображено было, как св. Мартин исцеляет прокаженных, делит свой плащ, отдает свою тунику, воскрешает мертвых, срубает сосну, низвергает идолов, обличает ложного мученика. Григорий Турский рассказывает, что жена епископа клермонского, Намация, построили за городом базилику и велела живописцам расписать ее событиями из жизни святых. «Она держала на коленях книгу, читала из нее истории прошлого и указывала живописцам, что они должны изобразить на стенах». Поэты сочиняли подписи, объясняющие народу смысл этих историй. До нас дошли подписи Фортуната в турской базилике.

В меровингскую эпоху мертвых хоронили в одеянии с оружием и украшениями: кольцами, браслетами, пряжками, ожерельями, серьгами. В этом похоронном приданом особенно тщательно отделаны две вещи: фибула и аграф. Орнаментация их разнообразна: тут геометрические и цветочный мотивы — лошади, змеи, фантастические животные, как гриф, птица с большим глазом и кривым клювом, человеческие головы, иногда — крест и рыба. На бургундских аграфах изображается Даниил с двумя львами. Работа крайне варварская. Церкви хранили чаши, ковчежцы, вотивные венцы, оклады для Евангелия. Многие из этих предметов украшены «перегородчатым стеклом» — opus inclusorium[439], а еще чаще эмалью, перегородчатой (email cloisonné)[440] или выемчатой (email champlevé)[441]. Это искусство, созданное, чтобы поражать взор, очень ценилось меровингскими королями. Григорий Турский рассказывает, что Хильперих, показывая ему золотое блюдо в 50 фунтов, сказал: «Я сделал его, чтобы придать блеск народу франков. Я сделаю много таких, если Господь продлит мне жизнь». В Париже золотых дел мастера занимали лавку на Соборной площади. Из них знаменитейшим был св. Элигий[442]. Родившись вблизи Лиможа, он учился у тамошнего мастера Аббона, поступил на службу к Хлотарю II, потом к Дагоберту, работал над гробницами св. Германа, св. Женевьевы, св. Дионисия, св. Мартина, назначен был епископом Нуайона и умер в 665 году. Ему традиция приписывает до 20 произведений, между прочим бронзовое золоченое кресло, так называемое «кресло Дагоберта» (ныне в Национальной библиотеке), шелльскую чашу, крест и чащу из нефрита в Сен-Дени. Кажется, средневековье окрестило его именем все лучшие произведения древнего ювелирного мастерства. Во всяком случае, меровингское ювелирное искусство тесно связано по сюжетам и приемам с варварским. Вещи аналогичного характера находили и вне Галлии, и многие их мотивы идут из Персии: их принесли варвары во время своих далеких эмиграций.

В итоге, с какой стороны мы ни взглянем на меровингскую эпоху, все в ней находится в состоянии разложения. Античная культура рухнула, но новая не поднялась еще на ее развалинах. Церковь дезорганизуется, так же, как и окружающее ее общество. Ночь сгущается над умами, в то время, как политические учреждения слабеют, а воли разнуздываются.

Книга восьмая Каролинги [443]

Глава I. Карл Мартелл и Пипин Короткий [444]