История Франции

13. В 1770 г. Шуазёль получил королевский приказ, по которому он должен был отправиться в ссылку в свои земли Шантелу. Его политика реванша в борьбе с Англией и вооружения морского флота беспокоила короля. Но прежде чем впасть в немилость, Шуазёль успел женить дофина на дочери Марии-Терезии, эрцгерцогине Марии-Антуанетте, что значительно укрепило его проавстрийскую политику. Эта отставка показалась французам несправедливой, и семья Шуазёль была окружена в Шантелу симпатией друзей. Та коалиция, которая свергла министра, состояла из канцлера Мопу, аббата Терре – контролера финансов, и мадам Дюбарри – любовницы короля. Мопу дал понять Людовику XV, что наступательная сила судейских чиновников становилась опасной для страны. Нам важно помнить, что французские парламенты того времени являлись привилегированными, наследственными палатами правосудия, а не избираемыми ассамблеями. Их деятельность была пагубной. Они мешали взиманию налогов, они поддерживали религиозную нетерпимость, применение пыток. Для неприятия эдиктов короны все парламенты королевства объединялись под руководством парламента города Парижа. «Эта удивительная анархия, – говорит сам Вольтер, – не могла сохраняться далее. Нужно было, чтобы корона обрела свою власть или чтобы парламенты получили перевес». Наследственные судейские представляли собой некую новую форму феодальности, которая увековечивала старинные феодальные привилегии. Необходимо было срочно принимать жесткие меры. В 1771 г. Мопу упразднил парламенты, отменил продажу должностей, создал новые палаты правосудия, которые прозвали «парламентами Мопу», и сделал отправление правосудия бесплатным, по крайней мере в теории. Однако контролер Терре, министр финансов, грубый, а стало быть, довольно добрый, «у которого было что-то от Сюлли и от Кольбера», «сократил недоимки по рентам, отсрочил платежи по кредитам, конвертировал тонтины в пожизненные ренты, поднял габель и жестко регламентировал торговлю зерном». Он навел порядок, устраняя злоупотребления в получении пенсий, установил налог двадцатой доли (налог на капитал) и налог на недвижимость. Это были разумные меры, но вызывающие презрение «парламенты Мопу» и необходимые налоги аббата Терре подняли волну бесконечных протестов. «Говорят, что у аббата Терре нет Веры, что он лишает нас Надежды и ограничивает нас одной Любовью». Общественное мнение, все более погружающееся в заблуждение, защищало от государства финансистов и поставщиков. Несчастный Терре, которого король спросил, что он думает о праздниках в Версале, ответил: «Ах, сир! Они неоплатные!» Людовик, ставший из «возлюбленного» «нелюбимым», умер в 1774 г., и ни одна душа о нем не пожалела.

Во время последних лет правления Людовика XV Шуазёль, Мопу и Терре выполнили прекрасную работу. Мудрый король еще мог бы спасти режим. Был коронован Людовик XVI. Будет ли он для своих подданных Богом, «изобильным столом» или «пустой лоханкой»? Он стал откровенной бездарью!

VII. О том, как в XVIII веке философы превратились в могущественных политиков

1. «У нас были современники уже в царствование Людовика XIV», – сказал один философ эпохи Людовика XV, и это совершенно верно, потому что уже с XVII в. религиозный скептицизм проповедовался такими вольнодумцами, как Пьер Бейль. Он опубликовал в 1692 г. первые страницы «Словаря», прообраза Энциклопедии. В заметках, в статьях, совсем безобидных на первый взгляд, Бейль очень умело показал несовместимость разума и веры, утвердил права свободной мысли и пытался отделить мораль от религии. Но если XVIII в. уже присутствует в уходящем XVII в., то в нарождающемся XVIII в. еще присутствует XVII в. К 1715 г. католическая и абсолютистская мысль все еще остается полновластной. Если при Людовике XIV во Франции и были неверующие, то немногочисленные, обреченные на молчание или тайное существование. Поэтому стоит задаться вопросом: почему же между 1715 и 1750 г. так быстро сформировалась новая политическая и религиозная философия?