История французской революции. От первых дней до Директории

Робеспьер не понимал, как смешно решать такой вопрос постановлением большинства. Он произнес 7 мая в конвенте длинную речь, в которой доказывал, что идея бессмертия души придаст народу больше мужества и патриотизма. Между прочим, он сказал следующее: «Невинность, восходящая на эшафот, заставляет бледнеть тирана на его триумфальной колеснице; разве она обладала бы этой силой, если бы могила уравнивала угнетателя и угнетенного?» Все эти фразы рабски подчинившийся Робеспьеру конвент встретил аплодисментами, и никто не отважился выступить с простым заявлением, что постановление конвента не может служить доказательством существования Высшего Существа и доказательством бессмертия души. Как бы там ни было, конвент издал следующий декрет:

«Французский народ признает существование Высшего Существа и бессмертие души. Он признает, что люди будут самым достойным образом выражать свое преклонение перед Высшим Существом тогда, когда они будут исполнять свой человеческий долг. Должны быть устроены праздники, чтобы человек не забывал о Высшем Существе. Эти праздники должны получить свои названия по славным событиям нашей революции, по величайшим милостям природы, по самым дорогим и полезным человеку добродетелям. 20 прериаля должен праздноваться праздник в честь Высшего Существа».

Нечего говорить, что этот декрет был встречен скептически настроенными французами очень насмешливо; конечно, насмешки эти раздавались только втихомолку.

Праздник Высшего Существа состоялся 8 июня 1794 года. Устройством праздника заведовал живописец Давид, который был пламенным сторонником Робеспьера. Народ не принимал в этом празднике такого живого участия, как в прочих национальных празднествах. Робеспьер был на этот день избран председателем конвента, и он держал себя совсем как первосвященник. Торжество началось в Тюильрийском саду. Конвент разместился на особо устроенном амфитеатре, а вокруг него расположились группы народа различных возрастов и полов. Депутаты несли в руках маленькие букеты, головы детей были украшены венками из фиалок, головы юношей – венками из мирта, головы взрослых мужчин – венками из дубовых листьев, головы стариков – венками из виноградных и оливковых веток; женщины несли корзинки с цветами. Заиграла музыка, и Робеспьер, одетый в светло-голубой фрак, произнес длинную речь. Затем он направился к группе приготовленных из папок статуй, которые изображали Раздор, Атеизм и Эгоизм. Новоявленный первосвященник поджег факелом статуи и из их золы должен был подняться образ Мудрости. Но статуя Мудрости немного почернела от копоти, и когда кто-то из присутствующих заметил, что мудрость нового первосвященника помрачилась, конвент не удержался от смеха. Тут Робеспьер произнес свою вторую речь, относившуюся к акту уничтожения первой группы и появления на ее месте статуи Мудрости. Затем конвент направился к Марсову полю, причем Робеспьер с сияющим лицом отделился от конвента и пошел на несколько шагов впереди других. Это возмутило членов конвента. Кто-то крикнул: «Тиран!» По адресу высокомерного диктатора раздалась также следующая фраза: «От Капитолия до Тарпинской скалы – только один шаг». Говорят, будто эти слова произнес Бильо-Варенн.

На Марсовом поле была воздвигнута небольшая горка, на верхушке которой было посажено дерево. Тут стали петь гимны в честь Высшего Существа. Юноши вынули мечи и поклялись защищать отечество и республику. Затем Робеспьер произнес свою третью речь, оканчивавшуюся словами: «Сегодня мы целиком предадимся высшему блаженству, а завтра мы снова начнем борьбу с пороком и тиранами».

Затем начались народные празднества.

Этот праздник сильно увеличил число врагов диктатора, так как многих возмутило его высокомерное поведение. Ожидали, что он совершит в этот день государственный переворот. Но он думал, что время для этого еще не пришло.

Кампания 1794 года

Зимой 1793/94 года республика оказалась уже прекрасно вооруженной, и Карно выставил на северной и восточной границе четыре армии, которые должны были прогнать неприятеля. И в то время как внутри Франции все сильнее и сильнее разгоралась партийная борьба, в то время как система ужаса тяготела над всеми гражданами страны, – французским полководцам удалось склонить военное счастье на свою сторону.