История Французской революции: пути познания

К счастью, в конце 1990-х, по каким - то глубинным и не совсем понятным мне причинам «ветер» конъюнктуры переменился на попутный. В 1999 г., пригласив к себе ряд специалистов по истории Франции, директор ИВИ академик Александр Оганович Чубарьян сообщил нам, что считает необходимым скорейшее возобновление ФЕ. Воодушевленный недавним опытом выпуска «Этюдов», я поделился им с присутствующими, в результате чего тут же и получил от директора предложение заняться восстановлением ФЕ.

Я согласился при условии, что издание сменит имя. Мотивировка была следующей. При основании ФЕ его назвали по созвучию с «Немецко - французским ежегодником», подготовленным в 1844 г. К. Марксом и А. Руге. ФЕ предстояло стать первым периодическим научным изданием по истории отдельной страны (к тому же страны капиталистической!), и для получения согласия высоких партийных сфер на такое новшество, «правильный» идеологический подтекст заглавия был отнюдь не лишним. Однако название «ежегодник» обязывает выпускать его ежегодно. Альманах может позволить себе любую периодичность, ежегодник - нет. Хотя выдержать подобный темп - по книге в год - само по себе непросто (тех же Маркса и Руге хватило только на один сдвоенный номер), это еще полбеды. Беда в том, что скорость и ритмичность выхода книги в свет зависят не только от редколлегии, но и от издательства. Производственный же цикл издательства «Наука» долгие годы составлял примерно девять месяцев (сравнение его с беременностью было тогда уже всем приевшейся шуткой). Из-за столь невообразимо длинного по нынешним меркам срока уже первый ФЕ - 1958 не «попал» в свой год и вышел только в 1959-м. Но девять месяцев - это если быстро. Если же у издательства возникали проблемы (а они у «Науки» были почти всегда, сколько я ее помню), то цикл еще больше растягивался. У «старого» ФЕ именно Из-за подобных задержек накопилось к середине 1970-х опоздание уже в два года. И ведь это происходило еще в советскую эпоху плановой экономики. Теперь же на дворе стояло «мутное время» 90-х, когда никаких гарантий на будущее никто не мог дать просто по определению... Браться же за выпуск издания, сам заголовок которого предполагал будущий обман читателей, мне не хотелось.

Доводы эти показались убедительными, и новое - старое издание решено было назвать международным альманахом «Франция». Там же на совещании свое согласие войти в его редакционный совет дали такие авторитетные франковеды, как Павел Юрьевич Уваров и Петр Петрович Черкасов, о чем я в дальнейшем ни разу не пожалел и, надеюсь, они тоже.

Самым старшим из членов редакционного совета стал Юрий Львович Бессмертный. Причем не только самым старшим, но и одним из наиболее активных. Выдающийся ученый - медиевист с мировым именем и удивительно обаятельный человек, он щедро делился с окружающими творческой энергией и новыми идеями. Это по его предложению второй выпуск мы решили посвятить французским элитам эпохи Средневековья и Раннего нового времени. К сожалению, наша совместная работа была недолгой. Осенью 2000 г. Ю. Л. слег с тяжелой простудой накануне международного коллоквиума, который долгое время готовил со своим отделом и который должен был открывать. Считая себя не вправе пропустить столь важное и с таким трудом организованное мероприятие, он, несмотря на высокую температуру, отправился на его открытие. Осложнение оказалось смертельным...

Темой первого выпуска нашей «Франции», естественно, стала Французская революция XVIII в. Естественно - по двум причинам. Во-первых, основной работой по формированию тома (при посильной помощи других членов редколлегии) занимались те же, кто готовил и «Этюды» - Г. С. Черткова, Д. Ю. Бовыкин и новоиспеченный главный редактор, для каждого из которых Революция была приоритетной темой собственных исследований. Соответственно, мы не могли отказать себе в удовольствии именно с нее начать наше периодическое издание, благо, что и дата для коммеморации подвернулась вполне подходящая: в 1999 г. исполнялось 200 лет со дня брюмерианского переворота, который большинство историков условно считает конечным рубежом Французской революции. Во - вторых, выпуск издания надо было начать как можно скорее, пока попутный «ветер» не переменился на встречный. Получить же статьи у историков Революции весьма сплоченного, как уже отмечалось, сообщества, где в большинстве своем все знают всех и многие между собой дружат, мы могли быстрее, чем у кого-либо еще.

Однако как ни спешили, все равно опоздали. Нет, собрать - то выпуск собрали, на Ученом совете ИВИ утвердили и в издательство «Наука» увесистую папку с распечатанными текстами отнесли, но выйти там в свет изданию оказалось не суждено. Беда пришла, откуда не ждали. В Отделении истории РАН неожиданно поднялась волна недовольства тем, что ИВИ публикует больше периодических изданий, чем любой другой исторический институт. Потребовали урезать число ежегодников и альманахов. Нас и урезали. Пришлось опять идти в «Науку», на сей раз для того, чтобы нашу увесистую папку оттуда забрать.