История Французской революции: пути познания

Траектория международного сотрудничества порою оказывалась довольно причудливой... Когда мы готовили первый выпуск нашего издания, посвященный научным итогам 200-летия Французской революции, было решено открыть его двумя историографическими статьями о процессах, происходивших в отечественной и во французской историографии за время празднования юбилея. Но если с обзором французской научной литературы о Революции проблем не возникло - его для нас любезно согласился написать С. Ф. Блуменау, пожалуй, крупнейший в нашей стране специалист по данной тематике, - то найти автора для «российской» статьи оказалось гораздо сложнее. Сначала я обратился с соответствующей просьбой к Александру Владимировичу Гордону, старейшему на сегодняшний день члену сообщества российских историков Французской революции, и страшно обрадовался, получив положительный ответ. Однако проблемы со здоровьем, увы, помешали А. В. реализовать задуманное. Не удалось мне уговорить взяться за эту работу и Л. А. Пименову (взамен она дала нам для того выпуска интереснейшую статью об освещении французскими исследователями истории Старого порядка кануна Революции). Пришлось писать самому. Так, в силу издательской необходимости и отчасти случайно появилась статья «Смена вех»[462], которую позднее В. П. Смирнов назовет «программной» для возобновленного ФЕ[463].

Текст получил резонанс и привлек внимание французских коллег, сначала - русистов, которые издали его на французском языке[464], а потом и специалистов по Революции. Последние, заинтересовавшись теми переменами, что произошли за последние два десятилетия в нашей историографии, захотели узнать о них больше. В 2002 г. тогдашний генеральный секретарь ОРИ М. Дориньи во время визита в Москву предложил российским коллегам подготовить и выпустить во Франции сборник статей по результатам их новейших исследований. Год спустя эта книга увидела свет[465]. Там наряду с новыми текстами была по желанию издателей перепечатана во второй раз и «Смена вех».

Сборник этот еще больше подогрел интерес французов не только к настоящему но и к прошлому нашей историографии. В 2006 г. Музеем Французской революции в Визиле была проведена под эгидой ОРИ и ФЕ международная научная конференция «Советская и французская историографии Старого порядка и Революции XVIII века в зеркальном отражении», материалы которой, переведенные на русский язык, были опубликованы в ФЕ - 2007[466]. В настоящее время готовится аналогичное французское издание[467].

Таким образом, заложенные отцами - основателями ФЕ традиции научного сотрудничества не только получили продолжение в наши дни, но и приняли новые, более разнообразные формы.

После констатации стольких линий преемственности «старого» и «нового» Ежегодников вполне может возникнуть вопрос: а было ли различие? Было, и его можно выразить одним словом - плюрализм. Претензии советской историографии на монопольное обладание истиной остались в прошлом. За минувшие десять лет ФЕ был тем форумом, где свободно встречались историки разных мировоззренческих, идеологических, политических и методологических предпочтений.

Приведу лишь один, но наиболее яркий пример. Те, кто интересуется историей Французской революции - темой, как известно, идеологически и политически весьма острой, - хорошо знают об ожесточенных спорах во Франции 1960 - 1980-х гг. между приверженцами ее «классической» интерпретации, возглавлявшимися А. Собулем, и сторонниками «ревизионистского» («критического») прочтения, группировавшимися вокруг Ф. Фюре. Хотя ни Собуля, ни Фюре давно уже нет в живых, угли этой дискуссии во Франции все еще горячи. В прежние времена ФЕ в жесткой форме выступал на стороне марксиста Собуля, в своей же «второй жизни» издание открылось для всех точек зрения. На его страницах печатались и ученик Фюре, представитель четвертого поколения школы «Анналов» П. Генифе[468], и ученик Собуля, ныне [в 2009 г.] председатель Общества робеспьеристских исследований Ф. Бурден[469]. В 2003 и 2007 гг. мы публиковали под одной обложкой представителей обоих соперничающих направлений - и «классического», и «критического».