История Фрэнка

— Этот город сильно изменился. Бейб Рут не играет больше за «Янкиз», а «Парамаунт» превратился в обычное офисное здание.

Было еще не очень поздно. Ему даже странно было видеть Нью-Йорк таким пустынным. Или это ему так казалось. Он не чувствовал больше себя здесь как дома. А где, впрочем, он еще чувствовал себя как дома? И вообще, есть хоть кто-нибудь, кто смог бы сказать ему, где он еще как дома, черт возьми? Спокойно, Фрэнки. Квартал следовал за кварталом. Его взгляд задержался на красных буквах вывески «Mюзик-Холла Радио-Сити». Ему захотелось что-то сказать, но он передумал. В каком отеле они остановятся? Он уже ночевал практически во всех номерах в этом городишке. По тротуарам быстрыми шагами носились женщины с пронзительными голосами и в кроссовках «Найки». Уже середина дня, и движение на улицах достаточно интенсивно. Витрины сверкали всеми цветами радуги. Он понапрасну тратил время в этом городе. Вдруг он спросил себя, а не потратил ли он понапрасну всю свою жизнь. Прошли дни, пролетели годы, все пролетело. Это была эпоха, в которой еще жили многие люди. Он входил в рестораны, глядя прямо перед собой — старая привычка — и шел к своему персональному столику. Повсюду у него было свое место, на которое никто не имел права садиться, даже если его самого не было. Когда он задумывался, его лоб между бровями прорезала глубокая вертикальная морщина. Он вспомнил ночь, когда он делал вид, что хочет покончить с собой. Ава, все из-за этой стервы Авы. Он никогда не сможет ее забыть. Он хотел бы возвратиться назад, иметь такую же, как у нее, силу характера. Как же действительно было хорошо тогда. Они были как короли. Жизнь только начиналась после половины девятого вечера.

Центральный Парк проплыл справа, неторопливо и величественно. Чуть позже, показался Бродвей, так похожий на карикатуру. Таймс-сквер — это был он. Фрэнк узнал звуки клаксонов, специфический запах, афиши, обрамленные электрическими лампочками. Мигала огнями «скорая», завывая во все сирены. Эмпайр-стейт-билдинг казался уродливее обычного. Они проследовали вдоль «Mэдисон-сквер-гардена», где он давал благотворительный концерт на боксерском ринге. Глади-ка, «Пэтсиз», ресторан, куда он в 1977 году пригласил пообедать игроков «Янкиз» после их победы над его любимой командой «Лос-Анджелес Доджерс». То было старое доброе время, когда можно было послать куда подальше весь мир. Это не прошло мимо. Эта эпоха осталась за ним. Он жил, как пел. Их возможности держать мир были неограниченными. Они атаковали жизнь. Девушки валились к их ногам. Светские львы мечтали быть такими, как они. Только им никогда не суждено было это осуществить. Суть поп-культуры вот в чем: в какую еще ложь вы хотели бы поверить?

Какая несправедливость — родиться Фрэнсисом Альбертом Синатрой. Сколько их было, желающих поменять свой гражданский статус на его, готовых на все, чтобы дырявить лучших красоток Невады?

Лимузин остановился на углу 42-й улицы. Какой-то нищий толкал тележку, загруженную разным барахлом и пластиковыми мусорными мешками, набитыми так плотно, что они местами даже порвались. Фрэнки зевнул. По радио передавали рок. Он выключил звук. Кто он? Эстрадный певец, актер кино, хозяин казино или владелец фирмы звукозаписи? На экране он носил ковбойскую шляпу и гангстерские костюмы в полоску. Его старые друзья — он их всех бросил. Его отношения с людьми портились с приводящей в отчаяние скоростью. Его молодость — он ее всю растранжирил. Лишь его талант остался почти нетронутым. В будущем только пустота. Ему даже не хотелось больше шлюх. Что они могли ему предложить, кроме худшего, что в них есть? Манхэттен превратился в лабиринт. Весь мир, казалось, постарел в один миг. Вашингтон-сквер был весь перекопан. Что-то пронзительно звучало вдалекe. Он приказал шоферу возвращаться.

1981 год. Он записался в Республиканскую партию и вел торжества по поводу инаугурации Рональда Рейгана. В день, когда стреляли в президента, он отменил свой спектакль в лас-вегасском «Цезаре».

В 1983 году в Лас-Вегасе он посоветовал девушке-крупье азиатского происхождения убираться к себе в Китай. В такой вот форме, а что?