История Фридриха Великого.

   Между тем русские войска, сосредоточенные в Познани, тотчас по возвращении Салтыкова из Петербурга выступили в поход. В Камине и Сараде были устроены обширные магазины. По дороге взяты города Кеслин, Грейфенберг, Ригенвольде с добычей артиллерии и запасов. Малая война с отдельными прусскими отрядами {371} велась во время всего похода. Кн. Волконский, Румянцев, графы Брюс, Тотлебен, Чернышев и Фермор были героями этих экспедиций. В июне шестидесятитысячная наша армия приблизилась к Силезии, где, по предварительному соглашению, она должна была под Бреславлем соединиться с Лаудоном. Передовые ее отряды уже достигали до Одера.

   Критическая минута для Фридриха наступила. Соединение русских с австрийцами могло нанести ему решительный удар. Медлить было невозможно. Ночью, 30-го июля, он снял осаду Дрездена и пошел в Силезию. Даун опередил его, а Ласси следовал за ним, как тень. Одного Фридрих гнал перед собой, от другого сам отбивался. Так шел он вперед без остановки. Враги окружали его, тревожили, но не отваживались на битву. У Лигница король остановился. Здесь была точка соединения всех его неприятелей. Русские между тем приближались к Бреславлю. Можно себе представить удивление Салтыкова, когда он вместо австрийцев встретил прусское войско под Бреславлем. Все действия Дауна не согласовались с предварительными условиями русского фельдмаршала. Салтыков остановился за Одером. Негодование его еще больше увеличилось, когда он узнал, что австрийцы допустили Фридриха беспрепятственно переправиться через Эльбу, Шпрее, Бобер и дойти до Лигница. "Еще несколько контрмаршей, -- говорил Салтыков, -- и король прусский будет за Одером. Тогда нам придется расплачиваться за промахи австрийских генералов. Но я до того не допущу. Если корпус Лаудона не пристанет к нам и не прикроет Одера, я тотчас же отступлю в Польшу!"

   Эта угроза сильно подействовала на Дауна. Он решился немедленно дать Фридриху битву, вступил поэтому в переговоры с Салтыковым и выпросил русский корпус гр. Чернышева для подкрепления Лаудона. План Дауна был атаковать пруссаков при Лигнице, где король занимал самую невыгодную позицию. Ласси угрожал ему с тыла, Даун -- с правого крыла и с фронта, а Лаудон и Чернышев -- с левого фланга. Между этими опасностями Фридрих извивался со своим войском, как змея; каждую ночь переменял он позицию и сбивал неприятелей с толку.

   Четырнадцатого августа австрийцы тщательно исследовали лагерь Фридриха. Он был со всех сторон открыт для приступа. "Мешок готов! -- восклицали они. -- Стоит только посадить в него пруссаков и стянуть концы!" Король узнал об этом от перебежчи-{372}ка. "Австрийцы рассчитали недурно! -- сказал он своим генералам за ужином. -- Но я прорву им такую дыру в мешке, что не скоро починят!" Приказав! крестьянам поддерживать огонь в кострах лагеря, он ночью тихо снялся с позиции, провел свое войско на Фафендорфские высоты и разместил его там в боевом порядке. Ночь была тихая, чудесная. Солдаты, с ружьями в руках, расположились на траве. Сам король прилег на плаще своем перед огнем и скоро заснул. Цитен, сидя у ног его на барабане, наблюдал за тишиной. Вдруг майор Гунд прискакал во весь опор и криком "неприятель! неприятель!" разбудил короля.

   Фридрих быстро вскочил на лошадь и велел ударить тревогу. Приняв команду над левым крылом, на которое шел неприятель, он отправил на правое Цитена. Лаудон предводительствовал австрийцами. Не зная о перемене позиции пруссаков, он хотел овладеть их обозом. Чтобы нападение было неожиданнее и вернее, он пустился на лагерь Фридриха без авангарда, но сам попал в свою ловушку: перед ним стояла вся прусская армия в правильных ли-{373}ниях. Идти назад было невозможно. Он стал развертывать свое войско, но везде встречал препятствия от невыгодного местоположения. Гром орудий открыл битву на рассвете. Австрийская кавалерия ударила на пруссаков, но была отражена. Тогда пехота обоих войск пошла навстречу друг другу. Пруссаки выдержали меткий огонь, австрийцы пошатнулись. В эту минуту прусская кавалерия ворвалась в их ряды и взяла множество пленных. Но эти первые успехи ни к чему не послужили. У Лаудона было 35.000 человек, тогда как левое прусское крыло состояло только из 14.000. Австрийцы возобновляли свои нападения свежими силами, но пруссаки мужественно выдерживали атаки, несмотря на то, что ряды их начали видимо редеть. Лаудон испытал последнее средство: еще раз повел он лично свою тяжелую кавалерию на прусскую пехоту. Кирасиры ворвались в ряды и расстроили было несколько полков, но тут Бернбургский полк, горя желанием снова заслужить милость короля, выступил из второй линии и пошел на австрийцев в штыки. Пруссаки дрались с отчаянием. Австрийские всадники, как снопы, валились с лошадей своих. Наконец, их стеснили так, что они не могли даже обороняться и бросились бежать. Храбрый полк преследовал их с неистовством.

   В бегстве своем австрийская кавалерия потоптала свою пехоту и увлекла ее с собой.