История Германии в ХХ веке. Том II

Однако фундаментальный вопрос о том, как германская социальная система должна финансироваться в будущем и как она должна быть реструктурирована, если это необходимо, не был решен этим экстренным решением. Правительство не могло заставить себя провести глубокую реформу социальной конституции, во-первых, потому что такие меры вызывали споры в коалиции, во-вторых, потому что оно опасалось реакции электората и, наконец, потому что СДПГ удерживала большинство в бундесрате с 1997 года и не допускала дальнейшего сокращения социальных пособий.

На федеральных выборах 1994 года снова победила черно-желтая коалиция, хотя и с очень небольшим отрывом. ХДС/ХСС (41,1 процента, минус 2,4) и особенно СвДП (6,9 процента, минус 4,1) понесли значительные потери, тогда как СДПГ (36,4) и «Зеленые» (7,3) набрали примерно по 2 процента. С 4,4 процента (плюс 2,0) ПДС осталась ниже пятипроцентного барьера, но благодаря четырем прямым мандатам, которые она получила, она вновь прошла в бундестаг. После этих выборов стабилизировалась пятипартийная система, которая должна была определить политическое лицо Федеративной Республики в долгосрочной перспективе. Две основные партии, которые до начала 1980‑х годов вместе набирали более 90 процентов голосов, получили только 77 процентов – еще одно свидетельство того, что некогда прочно сложившиеся политические лагеря разрушаются, а «плавающий избиратель» становится определяющей фигурой в повседневной политической жизни республики.

Решающим фактором неожиданной победы коалиции стала, прежде всего, разобщенность СДПГ, лидер которой Энгхольм незадолго до этого ушел в отставку. Внутри партии Рудольф Шарпинг, премьер-министр Рейнланд-Пфальца, неожиданно одержал верх над Оскаром Лафонтеном и Герхардом Шрёдером в качестве своего преемника и кандидата на пост канцлера. Однако он не смог разработать четкий политический профиль, поскольку, как и почти все социал-демократические партии в Европе, СДПГ оказалась в сложной программной ситуации. С одной стороны, она не могла обойтись без своего основного электората в промышленных центрах и сотрудничества с профсоюзами и, подобно французским социалистам, выступала за политику сохранения рабочих мест в промышленности и социально-политических достижений. С другой стороны, многие социал-демократы рассматривали изменившуюся Лейбористскую партию Великобритании как образец для подражания. При Тони Блэре, лидере с 1994 года, «новые лейбористы» явно отошли от своих традиций партии рабочего класса и тесных связей с профсоюзами, а также от политики национализации и расширения социальных льгот. Жесткие неолиберальные реформы Тэтчер больше не отвергались. Напротив, открытие для буржуазии и утверждение принудительной рыночной экономики, основанной на услугах и финансах, принесло Блэру и его партии новые голоса и победу на выборах в 1997 году[10].

Такая внутренняя проверка на прочность еще предстояла германским социал-демократам, но пока они продолжали колебаться между полюсами. После того как Оскар Лафонтен сместил Шарпинга с поста лидера СДПГ на драматическом съезде партии осенью 1995 года, СДПГ сохранила умеренно левый курс и выступала против любых форм социальных сокращений в ходе дебатов о необходимых реформах. Комплексная пенсионная реформа, которую федеральное правительство начало в 1997 году, провалилась из‑за вето СДПГ в бундесрате.

Но и в ХДС/ХСС не было единства по этому вопросу. В то время как крыло трудящихся вокруг министра труда Блюма хотело изменить, но в конечном итоге сохранить существующую систему социальной политики, бизнес-крыло вместе с СвДП выступало против «неподвижности» германской социальной модели и разрабатывало мрачные сценарии конца света. Тем не менее необходимость масштабной социальной реформы была в основном неоспорима. Однако было неясно, какую форму она должна принять. Таким образом, перед федеральными выборами 1998 года ни одна из сторон не хотела брать на себя четкие обязательства, поэтому впечатление застоя и отсутствия концепции усиливалось, в то время как цифры безработицы продолжали расти. Это также нашло отражение в избирательных кампаниях двух основных партий. ХДС/ХСС проводили кампанию под малозаметным лозунгом «Безопасно в завтрашний мир» и подчеркивали свою ориентацию на Гельмута Коля, который (к неудовольствию значительной части партии) снова баллотировался с любопытным лозунгом «Мировой класс для Германии». Лозунг избирательной кампании СДПГ «Инновации и справедливость», с другой стороны, еще раз продемонстрировал двойственность социал-демократов, обещая как реформы, так и сохранение прежних концепций. Это нашло свое выражение и в кадровом составе. Лидер партии Лафонтен выступал за традиционную кейнсианскую политику ориентации на спрос и социальную политику, в то время как кандидат в канцлеры Шрёдер выступал скорее за политику, ориентированную на предложение, в духе Тони Блэра. Бегая тандемом, они выступали за выравнивание круга[11].