История Германии в ХХ веке. Том II

Скандал был истолкован модерными наблюдателями как прощание со старым ХДС, поскольку «система Коля», которая функционировала с ее паутиной личных связей и зависимостей более двадцати лет, теперь привела к величайшему кризису в истории партии и подошла к концу. Некоторые также увидели в этом параллель с итальянскими христианскими демократами, которые распустились в 1994 году после коррупционного дела, в которое были вовлечены многие высокопоставленные представители партии и которое ввергло итальянскую систему управления в глубокий кризис[37]. Однако в ретроспективе становится ясно, что, возможно, не столько падение Коля ознаменовало цезуру, сколько вступление Ангелы Меркель на пост председателя партии в 2000 году (а пять лет спустя – на пост канцлера). Такой канцлер – женщина, да еще разведенная, лютеранка, по профессии физик, из ГДР, не из старой правящей верхушки ХДС, – это был настоящий прорыв спустя полвека после начала канцлерства Аденауэра. Она не только символизировала прогрессивную интеграцию восточных немцев в ФРГ, в которой ранее так явно доминировали западные немцы, и глубокое изменение роли женщин в государстве и обществе, но и означала прощание с идеологически резко разделенными политическими лагерями ХДС/ХСС и СДПГ. В Большой коалиции до 2009 года, а также в последующем коалиционном правительстве с СвДП канцлер проводил политику, которая все больше воспринималась как социал-демократическая, и победил на трех федеральных выборах подряд с позицией ориентированного на факты политика, который управляет «на глазок» и без политического видения. Отличие от пика идеологического противостояния, пережитого двадцатью пятью годами ранее в избирательной кампании 1980 года между Шмидтом и Штраусом («Свобода или социализм»), не могло быть намного больше. Возможно, что смена Коля на Меркель однажды будет рассматриваться как конец фазы идеологически ориентированной политики и начало «постдемократии», в которой, как предсказывают некоторые социологи, политика, руководствующаяся практическими ограничениями и ориентированная на общее благо, наделяет демократические процедуры лишь инструментальной и легитимирующей функцией[38].

– 11 сентября 2001 года около трех тысяч человек были убиты в США в результате крупнейшей террористической атаки, известной до того времени. Девятнадцать террористов угнали четыре пассажирских самолета и направили три из них на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке и Пентагон в Вашингтоне, сбив еще один. Преступники были выходцами из радикальной исламистской сети вокруг живущего в Афганистане саудовца Усамы бен Ладена. Группа оправдывала свои действия американской войной против Ирака в 1991 году, американской поддержкой Израиля и продолжающейся эксплуатацией и колонизацией исламского мира. Сначала США ответили легитимизированным ООН нападением на Афганистан, который укрывал бен Ладена и его последователей. На втором этапе правительство США решило напасть на Ирак, хотя обвинения в том, что иракский диктатор Саддам Хусейн сотрудничал с «Аль-Каидой» и имел оружие массового поражения, были весьма сомнительными (и позже были опровергнуты). Совет Безопасности ООН отказал США в легитимности войны в Ираке в феврале 2003 года. Германия, Франция, Россия и Китай отказались участвовать в предприятии. Тем не менее США напали на Ирак при поддержке нескольких других стран, включая Италию и Великобританию. Саддам Хусейн был свергнут, а страна была оккупирована США. Внутри страны «война с террором» привела к повсеместному демонтажу гражданских прав в США. Заключенные, подозреваемые в связях с террористами, подвергались пыткам и содержались без суда в течение многих лет на американской базе в Гуантанамо, расположенной на Кубе.

Тот факт, что теракты 11 сентября ознаменовали поворотный момент в мировой истории, ощущался очень сильно, особенно в модерном мире. Хотя исламские террористы и раньше совершали массовые нападения на американские объекты, масштаб этих атак придал им совершенно иное значение. Террористическая атака и реакция американцев могут рассматриваться как исторический поворотный момент, когда новая линия глобального конфликта, обозначившаяся после исламской революции в Иране в 1979 году, теперь подтвердилась и утвердилась в качестве нового мирового политического противоборства после окончания холодной войны[39].

Однако есть и возражения против такого толкования. Ведь американское нападение на Ирак, которое было лишь условно оправдано терактами 11 сентября и нераскрытыми заявлениями об оружии массового уничтожения, указывало на то, что США также восприняли эти нападения как возможность реализовать внешнеполитические и военные проекты, которые уже давно были запланированы, в частности поражение враждебных режимов на Ближнем Востоке и в Центральной Азии. Это скорее говорит о консолидации усилий США по расширению и стабилизации своего положения в качестве единственной мировой сверхдержавы, которые наблюдались с 1980‑х годов, а затем все больше с 1990 года.