История Германии в ХХ веке. Том II

Общая численность занятых в 1950‑х годах значительно увеличилась – почти на 20 процентов, с 23,5 миллиона человек в 1950 году до 26,8 миллиона человек в 1961 году; это было связано как с высокой рождаемостью в определенные годы, так и с притоком беженцев из восточных территорий и ГДР. Преобладал индустриальный труд: за период с 1950 по 1970 год численность промышленных рабочих удвоилась, а число занятых в промышленном секторе служащих увеличилось почти в три раза. В эти два десятилетия для ФРГ, как ни для одной другой западноевропейской страны, были характерны промышленность и индустриальный труд. Символами повседневной культуры в первой половине 1950‑х годов были заводская сирена и обед, принесенный из дома в судке, а не молочный бар и танцевальная музыка.

Именно чрезвычайный спрос на рабочую силу в бурно развивающейся промышленности позволил решить наиболее острые социальные проблемы. То, что в ФРГ находились миллионы беженцев, сначала воспринималось как тяжелое бремя для экономики, но теперь оказалось удачным обстоятельством и в значительной степени способствовало подъему. Беженцы не только обеспечивали «резервуар квалифицированной рабочей силы», в котором остро нуждалась растущая экономика. Они также обладали особенно сильным стремлением к продвижению и мотивацией, а также убежденностью в том, что они могут «справиться сами».

С увеличением срока пребывания беженцев, лишь небольшая часть которых работала в сельском хозяйстве, стали меняться и сельские регионы. В частности, на юге Германии в ранее чисто сельскохозяйственных регионах стали планомерно создаваться промышленные предприятия. В результате постепенно утрачивалась культурная и конфессиональная однородность этих регионов: если до войны в Баварии насчитывалось 1400 чисто католических общин, то после прибытия беженцев – только девять. Около 3,5 миллиона беженцев из ГДР к 1961 году также быстро интегрировались в западногерманский рабочий класс. Среди них доля молодых и профессионально подготовленных людей была выше среднего уровня, что стало огромным экономическим и политическим выигрышем для ФРГ, но не меньшим проигрышем для ГДР. К 1960 году процесс интеграции беженцев был в основном завершен. В 1964 году три четверти беженцев c восточных территорий уже заявили, что не вернулись бы на родину, если бы это было возможно[62].

Вторым фактором устойчивых изменений, помимо постоянной занятости, стал постоянный рост заработной платы и доходов населения. К 1962 году реальная заработная плата промышленных рабочих удвоилась, а к 1976 году – увеличилась в четыре раза. В начале 1960‑х годов «благосостояние» стало охватывать и рабочую силу. Одновременно постепенно сокращалась средняя продолжительность рабочего времени: в 1955 году она достигла своего максимума – 48,6 часа в неделю, в 1962 году впервые опустилась ниже 45 часов, а в 1975 году впервые – ниже 41 часа. Кампании профсоюзов за сокращение рабочего времени вскоре оказались успешными, а лозунг «По субботам папа – мой» стал одним из самых популярных требований в истории Объединения немецких профсоюзов, несмотря на то что на практике еще в 1960 году лишь треть работающих могла пользоваться субботним выходным. Кроме того, сокращение рабочего времени сопровождалось соответствующим всплеском рационализации: в период с 1950 по 1960 год производительность экономики в расчете на душу населения увеличилась на 157 процентов. Однако постоянный приток дополнительных работников – сначала беженцев с восточных территорий, затем из ГДР, а с 1961 года – «гастарбайтеров» из Южной Европы – не позволил еще больше усилить давление на работников, принуждающее их к повышению производительности[63].

Особенно резкие изменения произошли в сельской местности. Сокращение сельскохозяйственного сектора было устойчивым процессом еще с начала века, но теперь этот процесс резко ускорился. Всего за десять лет доля занятых в сельском хозяйстве сократилась с 25 процентов (1950) до 14 процентов (1960); за это время из сельского хозяйства ушло около двух миллионов человек. Особенно быстро сокращалось число сельскохозяйственных наемных рабочих: батраки не оставались на своих низкооплачиваемых рабочих местах и шли работать на фабрики. В 1949 году в стране насчитывалось еще 1,9 миллиона крестьянских усадеб, а через 25 лет их осталось всего около 900 тысяч. Такие хозяйства становились все более крупными и все более рационализированными. Улучшение транспортного сообщения также теснее связало сельские регионы с городом, в который теперь ездила на работу все большая часть сельского населения. Менее чем за 20 лет сельские общества быстро и необратимо изменились – процесс, который не совсем точно описывается термином «революционный» только потому, что революции обычно ассоциируются со вспышкой социальных волнений, а в данном случае все было наоборот[64].