История Германии в ХХ веке. Том II

Тот факт, что цели роста вскоре оказались завышенными, можно объяснить недостаточным опытом работы с механизмами централизованного экономического планирования. Слишком низкая производительность труда, с другой стороны, в значительной степени была обусловлена устаревшим, неадекватным оборудованием и нехваткой основных материалов, но в не меньшей степени – слишком низкой трудовой отдачей. Идея заключалась в том, что готовность рабочего класса трудиться все усерднее должна была проистекать из убеждения, что они работают во имя социализма и собственных интересов. Но первые сдельные системы были созданы уже в 1947 году, и переход на сдельную оплату сопровождался масштабными пропагандистскими кампаниями по повышению производительности труда. В подражание советскому «стахановскому движению» шахтер Адольф Хеннеке пропагандировался как пример нового, социалистического отношения к труду: 13 октября 1948 года он перевыполнил норму труда на 387 процентов. С тех пор 13 октября отмечался как «День активистов», когда награждались рабочие, значительно перевыполнившие план. Однако на практике трудовые стандарты, навязанные централизованным экономическим планированием, то и дело становились предметом споров, тем более что недавно созданное Объединение свободных германских профсоюзов (FDGB) функционировало не как представитель рабочих, а как передаточный ремень партии в рабочих коллективах, и поэтому у рабочих практически не было возможности влиять на формирование стандартов[5].

Широкомасштабный переход промышленности в «народную собственность» уже в 1952 году охватил около 75 процентов предприятий с примерно 85 процентами промышленного производства. Тем более сильное давление оказывалось на оставшиеся частными промышленные предприятия с целью передачи их бизнеса кооперативам или государству. Но частные ремесленные предприятия и торговые компании все же были пока пощажены. То же происходило и в сельском хозяйстве: пропагандируемое объединение индивидуальных хозяйств в сельхозкооперативы встретило сопротивление со стороны крестьян, многие из которых только что получили землю от «юнкеров» и крупных крестьян, экспроприированных после 1945 года. Поэтому коллективизация сельского хозяйства была пока отложена[6].

Не только в экономической политике, но и в обеспечении и расширении власти СЕПГ в первые три года после основания государства, руководство режима во многом равнялось на советскую модель. Партия создала собственный инструмент власти в виде военизированной Народной полиции и агентурную сеть «Службы государственной безопасности» (Штази), которая, конечно, сначала была направлена на «врагов» в других западных странах, особенно в ФРГ, и только потом преимущественно на собственных граждан. Внутренние политические противники преследовались с максимальной жестокостью, а число политических заключенных держалось в секрете; в 1952 году оно, вероятно, составляло несколько десятков тысяч человек[7].

СЕПГ ужесточила свой курс и внутри партии. В 1948 году впервые была проведена масштабная «партийная чистка», в ходе которой искали в основном сторонников «социал-демократизма» – «людей Шумахера», которых исключали из партии, а иногда и преследовали по суду. Кроме того, была вновь реформирована партийная структура. Политбюро, центр власти, состоящий из нескольких человек, был поставлен над партийным президиумом. Многоголосие, инакомыслие, даже «фракции» больше не допускались. Вальтер Ульбрихт как генеральный секретарь СЕПГ был неоспоримым лидером; в этом отношении СЕПГ также взяла за образец сталинский Советский Союз. Собственно правительство играло в этой системе подчиненную роль. Министерства и ведомства были всего лишь исполнительными органами партийного руководства. Выборы в октябре 1950 года – с «единым списком» и «открытым голосованием» – дали 99,7 процента голосов за единый список Национального фронта при 98-процентной явке. Партии «блока» служили лишь псевдоплюралистической бутафорией и не имели влияния, парламент был чисто одобряющим органом, а судебная власть была полностью подчинена партии. Всего через год после основания ГДР новое государство было лишено всех демократических атрибутов и представляло собой диктатуру советского образца.