История героя: Приквел

- Дом Музыки и Меча тоже владеет частью “Счастливой жизни на реках и озерах” - её первым и третьим куплетами. Теперь, я просто обязан познакомить тебя с моим названным братом Сяо Фу, Цзяньнань. Не сомневаюсь, он запляшет от радости, узнав, что одно из его давних начинаний - вернуть эту мелодию в мир полностью, - стало легче.

- Я слышал о наследнике Дома Музыки и Меча, - обрадованно отозвался Жэнь Цзяньнань. - Работа над его Мечом Сяньсяо стала для отца немалым вызовом. Я с радостью познакомился бы с Сяо Фу. Ты знаешь, где он сейчас, Сяо-Фань?

- Мы сами его ищем, - погрустнел тот. - Дом Музыки и Меча в руинах, а его наследник - пропал. Но не будем об этом сейчас, - встряхнулся юноша. - Мне интересно, отчего ты играешь в лесу, далеко от дома, Цзяньнань? И почему твой инструмент так… - он остановил взгляд на дёшевом цине. - ...Скромен?

- Отец не одобряет моё увлечение, - повторил ранее сказанное Цзяньнань с неожиданной ожесточенностью. - Очень не одобряет. Он считает игру на цине бесполезной блажью, да что там - вредным занятием, бесцельно тратящим моё время! Он давно перестал слушать любые слова о том, что музыка - моя истинная любовь. Вместо этого, он пытается выбить эту любовь из меня силой. Он изорвал все мои нотные тетради, - юноша едва не срывался на крик, - и изломал каждый мой цинь! Мой “цинь-феникс”... мой “цинь-люйци”... - слезы выступили на глазах юноши. - Все они превратились в щепу под его пятой. Если он видит в моих руках музыкальный инструмент, тот немедленно отправляется в ближайшую печь. Чтобы поиграть в свое удовольствие, мне приходится скрываться, словно вор, - юноша окончательно понурился.

- Это прискорбно, Цзяньнань, - оторопело ответил Сяо-Фань. - Но разве нельзя вам обоим придти к соглашению? Ты ведь мог бы изучать все три искусства - мечное, кузнечное, и музыкальное. Ты не кажешься мне человеком, неспособным к прилежанию, а твой отец вряд ли относится к родному сыну с таким предубеждением, что будет отказывать тебе в увлечениях, не идущих во вред семейному делу.

- Я пытался, - шмыгнул носом наследник Дома Оружейников. - Душа моя лежит к музыке много больше, чем к кузнечным клещам, либо к мечу. В ней мои успехи ярче, чем в других делах. Видя, как я провожу свой досуг в игре на цине, а не в фехтовальных упражнениях, отец снова и снова ограничивал меня в музыке, пока не запретил её совсем. По его мнению, она мешает мне развиваться в единственно нужных наследнику делах, - юноша горько усмехнулся.

- Ты мог бы попытаться умилостивить отца, - предложил Сяо-Фань. - Если твои успехи в мече и у горна будут достаточно велики, сердце Жэнь Хаожаня может и смягчиться. Нет стыда в увлечении одним из Четырёх Искусств, и твой отец увидит это, если ты оправдаешь его надежды.

- Я не стану потворствовать этому тирану, - с упрямой злостью ответил Жэнь Цзяньнань. - Он слишком долго мучил меня, сажая в тесную клетку своих ожиданий. Все мои успехи в семейном деле недостаточны в его глазах, а все мои мольбы о снисхождении были бессердечно отброшены. Уж лучше я украдкой буду заниматься любимым делом, чем переступлю через себя ради того, кто не ценит моих стараний.

Ван Фань с сожалением посмотрел на собеседника. Он подозревал, что ссора наследника и главы все же разрешима, и согласие отца и сына возможно, пойди один из них навстречу другому. Сяо-Фань помнил и строгость своего отца, и его недовольство, но даже они были лучше сиротства, лучше, чем полное отсутствие одного их самых близких в мире людей. Жэнь Цзяньнань же намеренно избегал своего отца, вместо того, чтобы приложить больше усилий к разрешению их невеликой свары, чего младший ученик Уся-цзы не мог ни понять, ни принять. Он ощущал жалость к новому знакомцу, ведь нет ничего печальнее невозможности заниматься любимым делом, но жалость эта густо мешалась с раздражением. Все же, родители занимали в сиротском сердце Ван Фаня важное место.

Товарищи побеседовали с наследником Дома Оружейников ещё некоторое время, обменявшись с ним новостями, но вскоре простились, и вновь направили свои стопы на юго-запад, в сторону Чэнду. Их, и, в особенности, их покрытых шерстью пленников, ждал Дом Звероловов.

***