История Гиены. Хроника подлинного расследования. Книга 3

В конце июля и в августе 1981 г убийство Чери Доминго и Грега Санчеса сделалось одним из самых обсуждаемых средствами массовой информации Калифорнии событий. Если убийца следил за публикациями газет и репортажами по радио и телевидению — а так оно, скорее всего, и было — то эти дни невероятно польстили его самолюбию. Он завладел вниманием самого населенного штата страны и доказал всему миру собственную значимость. Мечта нарцисса сбылась!

Дочка Чери Доминго, сбежавшая из дома за две недели до преступления, узнав об убийстве матери, возвратилась в Голету самостоятельно через день после трагедии. Перед домом на Тольтек-вэй она застала громадную толпу журналистов с микрофонами и ТВ-камерами. Те стояли перед полицейским оцеплением, дожидаясь новостей, подобно тому, как стая голодных собак ждёт у чёрного выхода из ресторана повара с костями. Сбежавшую из дома дочь Чери, кстати, полиция искала весьма активно, но отыскать не сумела. Можно добавить, что о её бегстве нигде никогда не сообщалось, официальная версия событий гласила, что девушка провела ночь у подруги, что истине не соответствовало. Также сообщалась неверная информация о личной жизни Чери Доминго, утверждалось, что она якобы сохранила прекрасные отношения с мужем, с которым рассталась лишь за полгода до убийства. На самом деле это было совсем не так, отношения Чери с Грегом длились более 4 лет, и на протяжении всего этого времени брак сохранялся сугубо номинально. Подобные искажения допускались правоохранительными органами умышленно, и их причины, по мнению автора, в пояснениях не нуждаются. В этой связи остаётся добавить, что уже в 21 столетии выросшая дочь Чери Доминго рассказала в одном из интервью о подлинных причинах своего отсутствия в ночь расправы над матерью и своём общении с Грегом Санчесом. Этот рассказ до некоторой степени пролил свет на особенности внутрисемейных отношений жертв этой трагедии.

Общее число публикаций в периодической прессе и репортажей по радио и ТВ, вышедших в свет в первые дни после убийства Доминго и Санчеса, сейчас не сможет подсчитать никто. Совершенно очевидно, что счёт таковым идёт на десятки. 31 июля, т.е. на пятый день расследования, Джон Карпентер, шериф округа Санта-Барбара, активно помогавший расследованию преступления, дал довольно обстоятельное интервью газете «Санта-Барбара ньюс пресс», в котором обрисовал общее состояние дела. Интервью это интересно тем, что из его текста можно понять ту трансформацию, которую претерпели за несколько дней умозаключения причастных к розыску преступника лиц. Прежде всего, из слов Карпентера можно понять, что, по мнению правоохранительных органов, убийца довольно молод — ему немногим за 20 лет, и из блондина он превратился в мужчину с каштановыми волосами.

Кстати говоря, о цвете волос следует делать необходимую поправку на время, к которому относится настоящее повествование. Следует помнить, что 1981 г. — это «время диско», расцвет соответствующей моды. Одним из элементов этой моды для мужчин являлись мелированные волосы. Даже в Советском Союзе, весьма далёком от мировых трендов в этой области, осветление волос мужчинами сделалось тогда своего рода фетишем. Вся золотая молодёжь, все «мажоры» той поры отпускали чёлки и осветляли их, причём тенденция эта не имела ничего общего с демонстрацией гомосексуальности. Автор утверждает это не с чужих слов, а говорит о том, чему сам был свидетелем. Ни до, ни после первой половины 1980-х гг. подобное не повторялось. Поэтому говоря о цвете волос преступника, шерифу следовало бы быть более аккуратным в словах и не столь категоричным. Поскольку разные свидетели описывали виденных ими подозрительных лиц немного по-разному, следовало бы подчеркнуть, что, по мнению следствия, преступник может менять цвет своих волос. Подобное выражение кажется намного более корректным.

Помимо этого Карпентер сообщил, что следствие опирается в своей работе на психологический портер, составленный сотрудниками ФБР. Забегая несколько вперёд, автор считает возможным уточнить, что о содержании этого документа ничего не известно до сих пор — он официально никогда не публиковался и не разглашался даже в форме пересказа. В процессе расследований преступлений Гиены начиная с 1976 г. ФБР несколько раз подключалось к поискам, и сотрудники Бюро разработали несколько поисковых психологических портретов. Тот, кто прочёл предшествующие части этой трилогии, наверняка сейчас припомнит Рассела Ворпагеля, ФБР-ского «профилёра» из отдела Бюро в г. Сакраменто. О нём рассказывалось в главе IV книги II. На том этапе также разрабатывался «поисковый психологический портрет», но шериф Карпентер в упомянутом интервью явно говорил о другом документе, поскольку «Ночной бродяга» и насильник из восточного Сакраменто официально считались разными преступниками.

Шериф непонятно с какой целью назвал разыскиваемого «психопатом», не объяснив, что именно имеется в виду10. Наверное, в формате газетной публикации такого рода нюансов не следовало бы касаться вообще.