История городов будущего

Недавно созданный Шанхайский университет тоже стал рассадником коммунистических идей, как некогда и университет в Петербурге. Одним из первых руководителей китайских коммунистов был Цюй Цюбо, профессор университета, который лично встречался с Лениным и считается переводчиком «Интернационала» – коммунистического гимна во славу всемирного пролетариата – на китайский язык. В партию вступили и многие студенты Шанхайского университета, особенно те, кто какое-то время учился в Европе.

В начале 1920-х годов коммунисты инициировали несколько стачек, в том числе на пудунской фабрике компании British American Tobacco. Но по-настоящему они заявили о себе во время всеобщей забастовки, разразившейся в городе в 1925 году. 15 мая в ходе обострения трудового конфликта между японским руководством текстильной фабрики и китайскими рабочими бригадир-японец застрелил своего подчиненного, который был еще и активистом Коммунистической партии. Вместо того чтобы арестовать виновного, Муниципальный совет Шанхая, где заседали представители японского бизнеса, но не было ни одного китайца, арестовал шестерых участников митинга памяти убитого коллеги. В ответ на это в субботу 30 мая 3 тысячи демонстрантов вышли на запруженную покупателями Нанкинскую улицу²⁶. В результате проведенных Муниципальным советом арестов то, что начиналось как японо-китайский конфликт, теперь приобрело характер протеста против иностранного засилья. Речь шла уже не о конкретном японце, которому сошло с рук убийство рабочего, но о колониальном характере иностранных концессий. Протестующие требовали китайского представительства в Муниципальном совете и отмены принципа экстерриториальности. Они несли плакаты с лозунгами «Вернем себе концессии» и «Долой империалистов»²⁷.

Пока молодой лейтенант полиции, отвечавший за порядок на этом участке, неторопливо обедал в Шанхайском клубе, куда пускали только англичан, его подчиненные в панике спорили о том, что им предпринять. В итоге у находившихся на месте событий британских офицеров не выдержали нервы, и они приказали подчиненным им сикхам и китайцам открыть огонь на поражение. Несколько протестующих погибло. И хотя бывший петроградский полицейский Анатолий Котенев в своем рапорте одобрил действия подчиненных, отметив, что «огонь немедленно рассеял толпу и вскоре движение по улице было восстановлено»²⁸, стрельба по мирным демонстрантам могла остановить перемены в Шанхае 1925 года не больше, чем в Петербурге 1905-го.

Субботнее побоище, помимо массового бойкота японских и британских товаров, привело к забастовке, в которой участвовали более 100 тысяч рабочих на сотне с лишним иностранных предприятий²⁹. Работа администрации Международного сеттльмента была парализована, поскольку на нижних уровнях ее штат набирался из китайцев; застопорилась деятельность муниципальных служб. На улицах концессий китайцы плевали в иностранцев с балконов, а при случае – отлавливали и избивали. Как писал один американский шанхайландец: «В это невозможно было поверить. Шанхай, который я знал и где мне было так хорошо… внезапно исчез… Я вдруг оказался в незнакомом, неприветливом мире посреди нигде»³⁰. Для иностранцев это было откровением: оказалось, что Шанхай, несмотря ни на что, находится в Китае.

Забастовочный фонд пополняли крупные китайские коммерсанты из Общей торговой палаты, ведь в результате стачки закрылись предприятия их иностранных конкурентов, что безусловно играло им на руку. Более того, националистические лозунги сделали забастовку масштабным выступлением за политические реформы, и основные требования предъявлялись тут не хозяевам предприятий, но Муниципальному совету Шанхая. Китайские промышленники всецело поддерживали требования рабочих об отмене экстерриториальных привилегий и выделении китайцам мест в совете.

Осознавая неустойчивость альянса между китайскими рабочими и промышленниками, члены Муниципального совета постарались внести раскол в их ряды. По предложению управляющего британской хлопковой фабрики совет принял решение приостановить работу электростанции, снабжающей большую часть города. Отключенные от питания китайские фабрики встали точно так же, как и лишенные рабочей силы иностранные. Поняв, что их перехитрили, члены Общей торговой палаты перестали жертвовать деньги в забастовочный фонд, и стачка вскоре прекратилась. Однако после этих событий Муниципальный совет Шанхая пошел на одну важную уступку: впервые в истории коренным жителям было позволено занять место в его рядах. Лидеры иностранных концессий предпочли допустить все более напористых китайцев в свои управленческие структуры, нежели рисковать обрушением всего здания международного Шанхая, которому было уже почти сто лет.