История Гражданской войны в США. 1861–1865

Хотя Грант с армией в 43 000 человек приобрел в Гранд-Галф надежную базу снабжения, он не стал постоянно снабжать армию из этого пункта. Сделав остановку лишь для того, чтобы доставить боеприпасы и обеспечить себя сухарями, кофе и солью, он оторвался от базы, решив снабжать армию на местности, где нашел достаточно говядины, баранины, птицы, сала, патоки и фуража. Ему противостояли Пембертон с предположительно сорокатысячной армией в Виксберге и вдоль железной дороги и Джозеф Э. Джонстон, у которого было 15 000 у Джэксона. Двигаясь с невероятной скоростью и сметая все встречающиеся части противника своими превосходящими силами, Грант пробил себе путь к главной, и последней, цели. За девятнадцать дней[581] он на вражеской территории переправился через великую реку, прошел около 180 миль по сильно пересеченной местности, постоянно вступая в боевые столкновения, дал и выиграл пять серьезных сражений, нанеся противнику гораздо больший урон, чем понес сам, захватил множество пушек и легких полевых орудий, захватил столицу штата, уничтожил арсеналы и военные производства, десять дней оставался без всякой связи со своими базами и правительством[582] и теперь оказался в тылу Виксберга. Когда Шерман, сопровождая Гранта, ехал верхом по долгожданной сухой возвышенности «за Виксбергом», глядя сверху вниз на форт конфедератов, а затем – на флот федералов, расположенный так, чтобы быстро оказывать необходимую поддержку, он понимал, что они обеспечили себе базу, которая связана безопасной и беспрепятственной линией коммуникаций с Севером; в полной мере сознавая, чего они добились и вспоминая время, когда он еще только мечтал оказаться на этой позиции, он дал выход своему безграничному энтузиазму. В это время Грант невозмутимо курил и размышлял. «Если искать параллель в военной истории событиям этих восемнадцати [или девятнадцати] дней, – писал Джон Фиске, хорошо знакомый с обеими темами, – мы должны вспомнить о первой итальянской кампании Наполеона в 1796 году».[583]

Грант предпринял две неудачные попытки взять укрепления конфедератов штурмом, после чего перешел к планомерной осаде. «Минирование, контрминирование, подкопы ведутся как обычно».[584] «Мы теперь наступаем с киркой и лопатой», – написал генерал Шерман брату. «Каждый день понемногу обстреливаем город снарядами и держим противника в состоянии постоянной тревоги», – отметил Грант в своем донесении от 3 июня.[585] После увлекательной активной кампании осадные операции были «медленной, тяжелой и докучной работой», которая в исключительно жаркую июньскую погоду вызывала «ощущение апатии и депрессии» среди солдат и офицеров.[586] Даже Грант это чувствовал, и однажды поддался желанию выпить. По этому случаю он пригласил Чарлза А. Дану отправиться с ним в Сатартию. Они вместе поплыли вверх по реке Язу на небольшом пароходике. Грант почувствовал себя нехорошо и лег в постель. На расстоянии двух миль до города им повстречались две канонерки. Офицеры, поднявшиеся на борт, сказали, что генерал подвергает себя опасности попасть в плен, если проследует дальше. Дана разбудил Гранта, но тот, слишком плохо себя чувствуя, велел принимать решение Дане, который приказал двинуться в обратный путь. «На следующее утро, – как излагает Дана эту историю, – Грант вышел к завтраку свежий как огурчик, в чистой рубашке и все такое, в полном порядке. “Ну что, мистер Дана, – сказал он, – полагаю, мы в Сатартии”. “Нет, генерал, – последовал ответ, – мы в Хейнесс-Блафф”»,[587] то есть в том же месте, откуда они вчера отправились на пароходе.

Речная экскурсия состоялась 6 июня; в этот же день в час ночи Джон А. Роулинс, начальник штаба армии Гранта, написал примечательное письмо своему генералу. «Огромное беспокойство, которое я ощущаю за нашу армию, вынуждает меня затронуть то, к чему, надеюсь, никогда не придется возвращаться, – писал Роулинс. – А именно – тему вашего пьянства… Сегодня вечером я обнаружил вас с пустой бутылкой, в компании тех, кто пьянствует и побуждает вас к тому же, и недостаток вашей обычной быстроты принятия решений и ясности выражения мыслей на письме, похоже, подтверждает мои подозрения… Вы можете полностью контролировать свою тягу к спиртному и можете позволить себе пить в одиночку. Если бы вы в начале марта не поклялись мне честью, что на протяжении войны больше не будете пить и не были бы верны своей клятве на протяжении текущей кампании, вы бы сейчас не занимали первое место в мировой истории как успешный военачальник. Ваше спасение зависит от вашей строгой приверженности данной вами клятве. В ином случае успехов вам не видать».[588]

В тот же день Роулинс унес от входа в палатку Гранта ящик вина, который ему прислали, чтобы отметить грядущее вступление в Виксберг. На следующий день он обыскал все подозрительные палатки на предмет спиртного и разбил все найденные бутылки о ближайший пень.[589]