История Гражданской войны в США. 1861–1865

Главной заботой правительства конфедератов было прокормить армию. Когда финансовая система рухнула, они ввели 10 %-ный налог на сельскохозяйственную продукцию, и в 1863 году собирали его посредством принудительных реквизиций продуктов. Таким образом, было в открытую признано, что одними закупками армию обеспечить невозможно. Акт о реквизиции положил начало далеко идущей системе изъятия «частной собственности в государственных нуждах», и позволял, соответственно (с некоторыми ограничениями), любому армейскому офицеру отбирать любую собственность на территории Конфедерации с целью пополнения запасов или «на нужды армии».

Протест против применения этого закона был громким, повсеместным и нескончаемым. Военное министерство прекрасно сознавало пагубность подобной меры. Были предприняты, пусть и тщетные, попытки исправить злоупотребления; действия признавались грубыми, неадекватными и возмутительными, но они оправдывались суровой необходимостью и требовали продолжения.

Вместо реквизиций предлагались меры высокого налогообложения, размещения займов и приобретения продуктов по рыночным ценам. Все это оказалось неосуществимым. В 1863 году доходы, полученные от налогов, оказались скудными и постепенно обесценивались. В 1864 году их стало еще меньше, а инфляция обесценила их и того более. Всевозможные облигации и займы выпускались в количестве, какое только мог переварить рынок. То, что количество облигаций оказалось пропорционально меньше количества казначейских билетов, чем можно было ожидать, произошло не в результате неверной финансовой политики, а из-за нехватки сбережений, доступных на Юге для таких долгосрочных инвестиций. Избыточный капитал, как хорошо известно, постоянно вкладывался в землю и рабов. К 1 января 1863 года стало ясно, что примитивные приемы вынуждены заменить современный механизм организации бизнеса. Юг практически не имел звонкой монеты или, иными словами, не имел опоры для современной фискальной системы, основанной на выкупаемых банкнотах и облигациях. Юг потерял кредит. В начале войны он уже был в долгу и перед Севером, и перед Европой. С закрытием портов вследствие блокады шансы получить какие-то кредиты на мировых рынках растаяли. Достаточно лишь посмотреть на перечень товаров, ввозимых и вывозимых прорывателями блокады, чтобы понять, насколько незначителен был этот товарообмен. Прорывы блокады и торговля с Севером доставляли предметы первой необходимости для ведения войны; на эти жизненно необходимые операции расходовались доходы от всего вывозимого хлопка, и его уже не оставалось для получения кредитов или приобретения звонкой монеты. Таким образом, введение «десятины» и реквизиции было неизбежно. «Десятина» оказалась, при сложившихся обстоятельствах, превосходным способом налогообложения и, пусть даже обременив фермеров и вызвав множество жалоб, принесла свои плоды. Подобно многим государственным решениям, принимавшимся как Севером, так и Югом, это было принято слишком поздно из-за человеческой неспособности предвидеть размах и продолжительность военного конфликта. Сейчас легко видеть, что «десятину» следовало наложить еще на урожай 1862 года, что сделало бы дальнейшие реквизиции менее обременительными. В 1863 году, когда ситуация уже стала критической, реквизиция оказалась необходимостью. Виноват не закон, а его исполнение. Если учесть все недовольство, которое он вызвал, станет понятно, как строгий закон оказался одиозным в силу небрежности, отсутствия единообразия и неоправданной грубости применения. Малонаселенные территории Конфедерации сами по себе представляли серьезную преграду для его эффективного выполнения. Методы, которые годились для этих простых сельскохозяйственных регионов в мирное время, теперь оказались недоступны: война потребовала создания гигантской разветвленной системы управления, состоящей из опытных профессионалов, но в искусности, требуемой для выстраивания такой системы, Юг оказался намного слабее Севера.

У Юга не было металлических денег, не было кредита и не было ни одной области коммерческой деятельности, которая бы серьезно не пострадала. Но у него была земля и рабочая сила. Эксплуатируя их даже в своей несовершенной манере, Юг не позволил голодать своей армии и гражданам и оказался в состоянии четыре года вести борьбу.

Ричмонд располагался вблизи театра военных действий, и после сражений раненых доставляли в город в таких количествах, что требовались непрестанные усилия для облегчения их страданий. В 1862 году в Ричмонде было 35 частных и государственных клиник; под временное место пребывания раненых переоборудовали и здания церквей. Преданность делу Юга билась в сердцах его женского населения, призывая благородных и утонченных барышень и женщин проявлять заботу о солдатах с самыми тяжкими и ужасными ранениями, испытывающих физические страдания, которые хирурги, при отсутствии анестезирующих средств и морфия, зачастую не могли облегчить. Это тот случай, который нам всем хорошо известен: