История Грузии

По прибытии царя Арчила III-го в Россию, внук царя кахетинского Теймураза Ираклий, /270r/ воспитанный в России, возвратился из России в свое отечество для принятия царской власти над кахетинским народом. Ничто ему не воспрепятствовало вступать на престол своих предков, но он должен был поработить себя властительству персидского шаха. Дабы твердым быть на престоле, он обратился в магометанство и, по малодушию своему, подстрекаемому властолюбием, оставил православную веру своих предков. Сей царь имел разные /270v/ имена: до принятия им магометанства иверцы называли его Ираклием, в России именовали его Николаем, а персияне дали ему, как одноверцу своему, имя Назар-Али-хана. Шах Сулейман оставил во власти его Кахетию и Карталию. Но Гуссейн, сделавшийся шахом после отца своего Сулеймана, признал царем карталинским Георгия, брата царя Арчила, удалившегося в Россию. При таковых разделениях, ни какового общественного устройства /271r/ не могло быть в Иверии.

Чрез несколько времени царь карталинский Георгий был призван в Персию шахом Гуссейном, который послал его своим наместником в Кандаарскую область тогда, как Мирвейс вооружал народы, обитающие в сей стране, против персидского правления, находившегося в руках евнухов, овладевших слабою душою беспечного шаха Гуссейна. По укрощении волнений в кандаарском народе, царь Георгий побудил Мирвейса извиниться /271v/ пред самим шахом в дерзости, учиненной произведением мятежей. Сей коварный кандаарский вельможа, прибыв в Испагань и увидев шаха Гуссейна, погруженным[472] в сладострастие и беспечность, обратился к евнухам, ослепил корыстолюбивую душу сих алчных чудовищ и столько успел в своей хитрости, что шах, признав его преданейшим из своих рабов, позволил ему возвратиться в Кандаар.

Мирвейс, по возвращении своем в отечество, умыслил злодейским образом изба /272r/ виться от царя Георгия, которого он более боялся, нежели шаха. Злонамеренный кандаарский вельможа, призвав царя к себе на пиршество, отсек ему голову и произвел мятежи большие, нежели прежде против персиян, утеснявших народы, обитающие в Кандаарской области.

Таким образом, погиб царь Георгий и, по смерти его, шах Гуссейн отдал Карталинское царство Кайхосру, племяннику царя Георгия, позволив ему именоваться персидским сардалом, то есть фельдмаршалом, /272v/ в вознаграждение услуг, оказанных царем Георгием в Кандааре.

§ [125].

Кратковременное царствование Кайхосра не представляет ничего достопамятного для потомства. В то время, как царь Георгий находился в Кандааре, Карталия была под властью кахетинского царя Ираклия или Назар-Али-хана, который с жестокосердием, свойственным магометанину, управлял карталинским[473] народом. Царь Кайхосро принял[474] оный в свое правление по воле /273r/ персидского шаха и скоро умер.

§ [126].

По смерти Кайхосра сделался царем в Карталии дядя его Леон III-й. Имея благонамеренные виды для выгод и счастья своих подданных, сей царь не мог привести в действие полезнейших своих умосоображений, восхищаемый и утесняемый властительством персидского шаха Гуссейна. Предоставив времени совершение своих благих намерений, он старался воспитать сына своего Вахтанга[475] в правилах /273v/ непоколебимой попечительности о благе иверского народа.

§ [127].

Вахтанг[476], вступив на престол по смерти отца своего царя Леона, обратил всевозможные свои тщания к водворению порядка в своих владениях и, для предотвращения неудобств в совершении начатого, отправился к персидскому шаху Гуссейну, оставив наместником своим в Грузии брата своего Симона. Шах, увидев пред собою покорным царя Вахтанга[477], начал преклонять его /274r/ к принятию магометанства. Царь иверский воспротивился убеждениям персидского властителя и был взят под стражу, по приказанию раздраженного им врага христианской веры.

После таковых усилий, шах Гуссейн поставил царем в Карталии Вахтангова[478] брата Иесея потому, что сей принял магометанский закон и был назван Али-Кули-ханом. Во времена Иесея лезгины начали делать набеги на грузинские селения, что случилось в 1707 году. /274v/ К пагубным опустошениям сих варваров присоединились другие ужаснейшие бедствия, которые в то время претерпели иверские народы. Во всех иверских провинциях саранчою истреблен был посеянный хлеб и жители обременены были голодом, не находив нигде помощи.