История и восхваление венценосцев

О характере памятника, как исторического сочинения, можно судить по его названию — «восхваление», — что означает оду, панегирик. И действительно, произведение, написанное, как автор намекает во введении, в стиле Плутарха, является настоящей одой в честь Тамары и её царствования, поэтому оно не гарантировано от претенциозных преувеличений. В нём личность Тамары сознательно превозносится, она окружена ореолом «святой и богоравной» женщины. За всё своё продолжительное царствование (31 год) Тамара, по словам автора, «не наказывала никого плетью»; без «плети» или насильственных мер ни одно правление не обходилось, не могла, конечно, обойтись и Тамара, и она к таким мерам прибегала. Это засвидетельствовано другим одописцем того времени Чахрухадзе, который в одной из од в честь Тамары говорит, что она «непокорных и непослушных заставляет плакать». Тенденциозно передан в произведении рассказ о призвании в супруги Тамаре русского князя Юрия или Георгия (сына Андрея Боголюбского), о расторжении брака с ним и о выселении его из Грузии. Здесь замолчаны те глубокие социальные и политические мотивы, которые обусловили это происшествие. То обстоятельство, что к Георгию примкнула, с целью его водворения на престол, вся почти западная и юго-западная Грузия, как это указывает сам историк, красноречиво говорит за то, что изгнание великого князя не может быть объяснено теми причинами, которые указаны в произведении.

Основные черты мировоззрения автора в произведении выглядят в следующем виде.

В области политической он является сторонником неограниченной монархии. «Многоначалие» по его словам, «сопряжено с завистью и неустройством», то есть, со всевозможными беспорядками. Являясь ревнивым приверженцем политики Тамары, он категорически отмежёвывается как от злоухищрений крупных феодалов и чиновников, та и от парламентарных традиций Кутлу-Арслана. В политике он выглядит гуманистом, для него неприемлемо «мщение» и «насилие», то есть, правление, построенное на репрессиях, вместо «страха и ужаса» он проповедует «миролюбие». Такое умонастроение приводит автора к той идеализации образа Тамары, о которой мы говорили выше. Но этот идеализированный образ Тамары бесспорно отображает в себе известное общественное настроение и развитое национально-политическое самосознание грузинской феодальной общественности XII века.

Социальные воззрения автора обусловлены господствовавшим тогда кодексом «патронатского» уклада жизни; из рамок этого кодекса он не выходит. Впрочем, преуспеание общественной и государственной жизни он видит в благоденствии не только «патрона», но и «вассала». Он восхищён, что в царствование Тамары не только «азнаури (свободные) сделались вельможами, вельможи же властителями, но и земледельцы уподобились азнаурам», хотя это риторическое слово — излияние автора, идеализирующее ту эпоху.

Философское мировоззрение автора носит следы христианского провиденциализма. По его взгляду, всё, что делается, делается «по указанию свыше». В связи с одной военной операцией царя Георгия III автор замечает: «если бы всевышний промысел попустил царю и если бы позволили преследовать обращённого в бегство султана, низвержены были бы высоты сарацинские». «От времён до времён», говорит он, «по изволению свыше, появляются, как свет, миродержатели». По его же мысли, «человек наследует от предков своих не только душевные, но и телесные свойства», так что, « как дерево познаётся от плодов, плоды же от дерева, так и дети от родителей». Например, «появившийся на свет отрок (сын Тамары), украшенный природной красотой, носил в себе образ и подобие своих родителей».

Настоящее произведение, подобно одам Чахрухадзе в честь Тамары, «сильно проникнуто яркими вспышками торжествующего патриотизма; вся эпоха, когда жил автор, представляет высшее жизненное развитие грузинской национальной государственности и военной славы, и он, автор, невольно передаёт современное настроение передового грузинского общества». Будучи горячим и искренним патриотом, он с гордостью говорит о любимой родине. Для её защиты и ограждения от внешних ли врагов или внутренних смутьянов он требует самопожертвования. Раз, пред самой решительной битвой, он влагает в уста царя Георгия следующие вслова, обращённые к войскам: «Вы знаете, как хорошо умереть за веру и евангелие Христа. Мы ублажаем тех, которые, следуя по стопам Христа, умерли за него бренным телом. Видите ли, насколько славнее умереть мужественно, чем изматываться от изнуряющей болезни, ибо хороший пример и доброе имя вечно будут следовать за нами!»