История Индии

Сколь бы широко ни распространилась слава Пулакешина II, его деяния, перечисленные в надписи в Айхоле, весьма интересны с точки зрения индийских приоритетов. Предполагают, что эти победы, как и триумфы Самудрагупты, записанные на колонне из Аллахабада, даны в хронологическом порядке. Это невозможно доказать, но каков бы ни был порядок, он логичен. Пулакешин двигался по кругу через земли соседей. Юг, запад, север, восток, снова юг — вселенная, территорию которой объезжал царь, как Рагху в «Рагхувамше» Калидасы. Оба царя, в индийской терминологии, описали раджамандалу, диаграмму из концентрических «кругов царств», о которых подробно рассказывает Каутилья в «Артхашастре» и говорится в других политологических трудах.

В космологии Индии образ мандалы обычно служит картой. В центре — священная гора Меру, ось мира, вокруг нее внутренний круг разделен на четыре земли (двипа); одна из них, джамбудвипа («земля розового яблока») — это Земля. Окружает этот круг море, потом еще земля, потом снова море и так далее. Моря заполнены — или названы в честь — известными жидкостями, соленой водой в первом случае, патокой, вином, маслом и другими пищевыми продуктами. Для буквалистов вроде Томаса Бабингтона Маколея, для тех, кто приучен к научной определенности и рационализму европейского Просвещения, эти «моря патоки и масла» покажутся недостойным внимания бредом; единственная надежда Индии на прогресс в том, чтобы отбросить подобную чепуху. С этой целью Маколей в протоколе об индийском образовании в 1830-х годах осудил и с негодованием заклеймил индийскую культуру, настаивая на отказе индийских школ от санскрита и переходе на западный стиль обучения.

Не менее пренебрежительное отношение царило в XIX веке и к реконструкции истории Индии. Пышные описания лотосовых ступней предков и ярких, как звезды, ногтях безжалостно искоренялись из надписей и сасан в попытках извлечь достоверное ядро политической или генеалогической информации. Раджа-мандала — полезный символ политических отношений, пострадавших от такого подхода. Если вкратце, она являет собой следующую идею: точно так же, как космическая гармония зависит от иерархии богов и людей, активно участвующих в торжестве Дхармы, так и политическая гармония зависит от триумфа Дхармы через упорядоченную иерархию царей. Но поскольку эта земная иерархия постоянно под угрозой матсья-ньяя (синдрома «большая рыба есть маленькую»), требуется частая замена.

Раджа-мандала, в которой махараджадхираджа занял место горы Меру в центре или на оси, демонстрирует основной принцип такой замены. Непосредственные соседи центрального «царя царей», стоящего в первом круге, считаются его естественными врагами. В третьем круге есть потенциальные враги, в четвертом — естественные враги потенциальных врагов и так далее. По Каутилье, в этом основа всех внешних отношений и любого мирового порядка.

Дополнительно раджа-мандала, представленная в виде диаграммы, разделена вертикально и горизонтально на четыре квадранта, или четверти. Они соответствуют четырем двипам, землям мандалы. Дигвиджайя Харши, или «завоевание четырех четвертей», была притязанием на вселенское господство. Таким же образом махараджадхираджа, который стал чакравартином, «вращающим колесо» правителем мира, должен соединить обод со ступицей спицами завоеваний и союзов и заставить царей внутри каждого крута мандала-раджи согласиться и примириться с новым, самоцентрирующимся мировым порядком.

Эта география, даже геометрия империи чрезвычайно важна. Она предполагает, что «общество царей» неизбежно влечет за собой частое или, в случае Харши и Пулакешина, почти постоянное установление границ владений. Отсюда также следует, что конфликт становится делом династий, частным, но не интенсивным явлением. Вовлеченные в него отряды состоят, скорее всего, из профессиональных воинов, которые зависят от местного снабжения и транспорта, а в остальном не трогают земледельцев, как во времена Мегасфена. Символические акты подчинения весьма ценились — например, передача накопленных богатств, боевых слонов, музыкальных инструментов, драгоценностей и других символов независимости. С другой стороны, нет доказательств тяжелых потерь и повсеместной разрухи, которые должны сопутствовать хвастливым утверждениям об «уничтожении» противника, как нет и свидетельств экономического упадка. Наоборот, легкость, с которой «искорененные» цари восстанавливали свои царства, говорит о почти ритуальной форме войны, похожей на ту, что сохранилась до XX века в другом обществе индусских царей, а именно — на индонезийском острове Бали.