История Индии

Единственным желанием Раджьи-Шри было стать буддийской монахиней. Харша и слышать об этом не желал. Он настоял на том, чтобы сестра сопровождала его в походе. Будучи царицей Маухариев, она была жизненно необходима для осуществления планов, поскольку он собирался с ее помощью контролировать Маухариев. Уговорив сестру, он впоследствии перенес столицу из Тханесара в Каннодж, расположенный ближе к центру и более крупный город. Каннодж стал соперником Паталипутры в качестве имперской столицы северной Индии и, пройдя через многие превратности и смену хозяев, оставался таковым до XII века.

Тем временем кампанию можно было продолжать. Сопровождаемый Раджьей-Шри и буддийским мудрецом, ее наставником, Харша поспешил обратно к армии, стоявшей лагерем у Ганга. Там тени расступились и солнце своим сиянием явило добрые знаки, каждый из которых предсказывал неминуемую победу. Вечер, пишет Бана, наступил, «будто испугав тучи», которые заходящее солнце окрасило в цвета океанского заката. Потом, когда спустилась тьма, Дух Ночи почтительно одарил Харшу луной, будто «луна была чашей, из которой он мог утолить свою безграничную жажду славы», или даже словно «серебряная сасана самого царя Ману давала Харше полномочия завоевать семь небес и вернуть золотой век». На этом, среди сумбура эпитетов длиной в страницу и в начале завоеваний, отмеченных добрыми приметами, протянувшимися в далекое будущее, повесть Баны внезапно оканчивается.

Если и было написано продолжение, оно не сохранилось. Однако у нас есть странная надпись на камне и свидетельство Сюаньцзана, во время визита которого юный Галахад Харша превратился в зрелого Артура, а его маленькое царство на Джамне стало единовластным сувереном «Пяти Индий». Что означает на самом деле этот термин — не вполне ясно. «Он прошел с востока на запад, — пишет Сюаньцзан, — подчиняя всех непокорных; слоны не распрягались, солдаты не снимали доспехов. Спустя шесть лет он покорил Пять Индий»^{119}. Разделение Индии на пять частей — северную (Уттарапатха), южную (Дакшинапатха), восточную, западную и центральную (Мадхьядеша, или Арьяварта) — было вполне обычным; но если именно это имел в виду Сюаньцзан, он чудовищно преувеличивал. Харша действительно подчинил себе большую часть северной Индии, но его победы зачастую были незначительными и недолговременными. На них потребовалось гораздо больше шести лет, и уж точно в число покоренных земель не входили Декан и юг.

Из лагеря на Ганге, где Бана оставил Харшу наслаждаться предвкушением кровавых побед, царь, вероятно, отправился дальше на восток. Праяга (Аллахабад), Айодхья, Сравасти, Магадха и кучка мелких царств на территории Уттар-Прадеша и Бихара, многие из которых находились под властью Шашанки, склонили колени до того, как охотник увидел добычу. Согласно гораздо более позднему источнику, великая встреча с Шашанкой из Рауды произошла близ Пундры в северной Бенгалии. Очевидно, Шашанка был побежден, но не настолько окончательно, чтобы лишиться царства, ибо он продолжал править Грудой и даже присоединил к ней части Ориссы и Магадхи. Только после смерти Шашанки примерно в 620–630 годах Харша успешно аннексировал эти царства и, вероятнее всего, разделил их со своим союзником из Ассама.

Другие его «кампании» и «завоевания» не менее туманны. То, что он действительно вторгался в северную Индию, от Кашмира до Аравийского моря и Бенгальского залива, подтверждается. Майтраки из Валлабхи в дальнем Гуджарате были вынуждены бежать из своей столицы, Кашмиру пришлось расстаться с ценной буддистской реликвией, Синдх и Орисса были оккупированы. Чтобы добраться до этих мест, нужно подчинить и те царства, которые стояли на пути или находились вблизи предполагаемой линии марша. То же и с царствами, которые подчинялись новым вассалам Харши, включая большинство горных государств Пенджаба. Если все так и было (Сюаньцзан не говорит, что эти страны имели независимость), можно предположить, что бессчетные царства и племена, протянувшиеся от восточного Пенджаба до Раджастхана и Мадхья-Прадеша, стали частью империи Харши. Но могли он удержать их, как долго и на каких условиях — неясно. Майтраки из Саураштры, например, вскоре вернулись в свою столицу в Валлахбе и, несмотря на союз с семьей Харши через брак, преследовали, по всей видимости, собственные политические цели.

Возможно, самый убедительный аргумент эфемерности империи Харши заключается в ее внезапном и полном исчезновении. Намеки на грядущие проблемы есть у Сюаньцзаня, который стал свидетелем покушения на жизнь Харши. Покушавшихся он называет «еретиками», так буддисты именовали недовольных брахманов. Очевидно, к VII веку не все религиозные трения решались в дружеских дебатах. «Подлость» Шашанки имела, скорее всего, много общего с его гонениями на буддистов и тем, что он срубил священное дерево Боддхи, под которым Будда обрел просветление. Кое-где в Арьяварте все было наоборот, ортодоксальный взгляд противоречил растущей приверженности и щедрости Харши по отношению к сангхам.