История инквизиции. том 3

Постановления Церкви от этой эпохи засвидетельствованы в 1317 г. самым выдающимся законоведом своего времени Астесаном д'Асти. Перечислив жестокие наказания, предписываемые государственными законами, он добавляет, что каноны за чародейство налагают сорокадневную епитимью; если грешник отказывается подчиняться этой епитимье, то его отлучают от Церкви, если он мирянин, и заточают в монастырь, если он духовный. В случае упорства в заблуждении он должен быть подвергнут бичеванию, если он раб, и заключен в тюрьму, если он свободный человек. Епископы должны изгонять из своих епархий всех, кто предастся чародейству; в некоторых местностях эта мера сопровождается обычаем коротко обрезать одежду и волосы виновным. Вопрос о том, следует ли признавать не имеющими права отправлять свои духовные обязанности священников, которые применяют при чародейственных обрядах евхаристию, св. миро, св. воду или крестят куклы, оставался еще не разрешенным; Астесан полагает, что этих духовных следует отрешать временно от должности.

В 1257 г. святой трибунал обратился к Александру IV с вопросом, следует ли ему принять в свое ведение преступления гадания и чародейства. В ответ Александр выпустил буллу «Ибо небеса иные», которую неоднократно повторяли его преемники; папа повелел преступления, гадания и чародейства оставить в ведении прежних судей, если только они не связаны с ересью. В конце века это правило было внесено Бонифацием VIII в каноническое право. Однако в 1270 г. Альфонс Тулузский предоставил инквизиции исключительное право судить всех, кто отрекутся от веры, впадут в ересь, предадутся дуализму, колдовству и клятвопреступлению; могущество инквизиции стало безграничным, а преследование магии производилось с возрастающей жестокостью. Инквизиторы не ограничились тем, что признали еретическим призывание демонов и договоры с Сатаной; в магических обрядах находили отражение еретические учения о таинстве крещения, осквернение таинства евхаристии и т. п. За все, что совершал чародей, он мог быть обвинен инквизиторами в призывании демонов. По мнению богословов, призывающие демонов всегда еретики, действительные или предполагаемые. Согласно подобному толкованию, признавались еретическими любовные напитки и приворотные зелья, талисманы и чары для врачевания болезней, все хитрости, к которым прибегали обман и суеверие, чтобы снискать доверие толпы.

Алхимия считалась одной из семи демонических наук, так как для превращения металлов было необходимо вмешательство Сатаны, а философский камень можно было найти только путем чар и колдовства. В 1328 г. каркассонская инквизиция осудила «Искусство св. Георгия», научавшее разыскивать зарытые в земле клады, произнося заклинания. Было еще «Искусство сообщения», объяснявшее силу Имен и Слов Бога и при помощи молитв и формул, заключавшихся в таинственных и многосложных словах, позволявшее в течение одного месяца получить знание, память, красноречие и добродетель. В этой фантазии Роджер Бэкон видит одно из пустых измышлений чародеев; но Фома Аквинский утверждает, что вмешательство демона необходимо для достижения таким способом цели. В 1323 г. был арестован в Париже монах за то, что у него нашли книгу, посвященную этим вопросам; книга была сожжена, монах же отрекся и подчинился епитимье. «Искусство сообщения» в XIV в. пользовалось большим распространением; даже в конце XV в. в наставлениях исповедникам упоминается об этом в числе грехов, о которых всегда должен спрашивать священник.

В 1471 г. францисканцы-обсервантины приравнивали книгопечатание к алхимии, считая его достойным порицания искусством, применение которого было запрещено под угрозой опалы и изгнания.