История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний

Лондонский фондовый рынок был несколько иным. В конце 1920-х годов он гораздо менее потворствовал спекулятивным эксцессам, чем Нью-Йоркский, в основном потому, что британская экономика и результаты деятельности компаний на протяжении 1920-х годов были достаточно вялыми. Хотя Великий крах, по словам Financial Times, вызвал «ужас и тревогу в городе», присутствовало и некоторое «тихое удовлетворение», потому что британские инвесторы в течение нескольких лет чувствовали себя удрученными тем, что пропустили вечеринку. Они имели все основания наслаждаться правотой своих неоднократных предупреждений об опасностях спекуляций. Однако, как это часто часто случается, самые агрессивные британские инвесторы играли в Нью-Йорке и понесли серьезные убытки. Среди пострадавших был хедж-фонд, которым управляли экономист Джон Мейнард Кейнс и О.Т. «Фокси» Фальк. Они разделили фонд на два отдельно управляемых сегмента для большей гибкости инвестиций, и Фальк занял медвежьи позиции в отношении Нью-Йорка в 1928 году. Вопреки совету Кейнса он вернулся в американские акции летом 1929 года и был практически уничтожен. Его сегмент упал на 63 % за год.

Сегмент Кейнса упал всего на 15 %, и в течение нескольких лет он спекулировал товарами с впечатляющим успехом. К концу 1928 года он был очень богатым человеком. Однако в начале 1929 года он вложился в длинные позиции каучука, кукурузы, хлопка и олова, когда цены на них внезапно рухнули. Убытки на сырьевых рынках заставили Кейнса продать акции, чтобы удовлетворить маржинальные требования, так что к концу 1929 года у него не осталось практически ничего, кроме большой неликвидной позиции в Austin Motors, акции которой рухнули с 21 до 5. Его биограф, Роберт Скидельски, говорит, что к концу 1929 года его чистый капитал упал на 75 % по сравнению с максимумом 1928 года. По иронии судьбы Кейнс был прав относительно излишеств в Нью-Йорке, но все же не смог избежать потопа. Это показывает, насколько сложно избежать действительно жестокого медвежьего рынка, независимо от того, насколько проницательным вы являетесь и насколько заранее предсказываете падение. Цена на все падает, а ликвидность ведет себя, как самый настоящий трус, – она бежит при при первых признаках проблем.

После краха Лондон некоторое время извлекал выгоду, так как инвесторы, обеспокоенные известиями о банковских крахах в Соединенных Штатах и рассматривавшие британские облигации как безопасную гавань, переместили капиталы из Нью-Йорка. Однако к осени 1930 года экономика Великобритании оказалась в таком же тяжелом положении, как и экономика Соединенных Штатов: безработица росла, промышленная активность рушилась, а торговля страдала от протекционизма. Внезапно появились длинные очереди за хлебом в Глазго и Манчестере, и вскоре большая часть Англии обнищала. Повсюду вводился режим жесткой экономии. В начале 1930-х годов, когда премьер-министру нужно было куда-либо поехать, он выходил из дома № 10 по Даунинг-стрит и вызывал такси.

Однако и британская экономика, и фондовый рынок прекратили падение в 1932 году, а к середине 1930-х годов они начали восстанавливаться. К концу 1936 года Индекс Financial Times вырос более чем в два раза и достиг нового исторического максимума. Кейнс, например, сделал большие деньги на этом новом цикле бычьего рынка и снова был на высоте. Затем, в 1937 году, акции снова упали, поскольку экономическое восстановление прервалось, и как Соединенные Штаты, так и Великобритания погрузились в очередную рецессию. Кроме того, поскольку политика Германии становилась все более агрессивной, европейские рынки стали очень чувствительны к международным событиям. Эти американские горки были очень тяжелыми для нервов инвесторов, и Кейнс, который снова полностью вложился в инвестиции как своими, так и заемными средствами, пережил серьезную неудачу, которая вызвала у него депрессию (его посещал собственный Черный Пес) и сильную бессонницу.