Для настоящего творчества, для большого, хорошего, не «мятежного», а солнечного, – нужно больше системы.
В двух словах
Роль системного мышления в нашей жизни сложно переоценить, ведь многое из того, с чем мы имеем дело каждый день, является не чем иным, как системами: человеческий организм, семья, город, государство, школа, театр, музей, даже система утилизации и переработки мусора… Живя в мире систем, мы должны понимать их структуру и внутренние взаимосвязи, только так мы можем влиять на них. Сегодня это важно как никогда раньше, поскольку «мы находимся в цикле непрерывно возрастающей сложности, и вопрос нашего коллективного успеха на планете в этом столетии будет напрямую связан с нашей способностью „обуздать“ растущую сложность цивилизации»[162]
. Иными словами, чтобы добиться чего-то от стремительно усложняющегося глобального мира, нужно развивать системное мышление.К примеру, в главе о лидерстве я упоминала мусорный кризис в Африке: океан выбрасывает на берег тонны мусора помимо того, что производится непосредственно на континенте. Если бы Африка не была частью системы, именуемой «планета Земля», для решения проблемы достаточно было бы собирать и перерабатывать отходы на месте: задача сложная, но выполнимая. Однако для того, чтобы справиться с экологическим кризисом в действительности, нужно воспрепятствовать попаданию пластика в океан во всём мире, от Японии до Эквадора. То есть решение необходимо не локальное, а системное. Понимая это, ганский художник Эль Анацуи посвятил себя апсайкл-арту: искусству, которое привлекает массовое внимание к проблеме. Анацуи понимает один из ключевых законов системного мышления: чтобы изменить систему, нужно изменить убеждения людей, которые её составляют, ведь «именно убеждения поддерживают систему таковой, какова она есть»[163]
.Хотя методология системного мышления сформировалась в XX веке, в истории искусства оно играет роль на протяжении столетий: тот же Рубенс практиковал системный подход к управлению своей мастерской, распределяя задачи в работе над одной картиной между подмастерьями. Каждый из них был занят выполнением своей задачи – написанием пейзажа, костюма или натюрморта, а Рубенс отвечал за композицию и финальные мазки, за то, что объединяло разрозненные элементы в единое художественное произведение. Как пишут Иан Макдермотт и Джозеф О'Коннор, «системное мышление позволяет проникнуть за пределы того, что представляется изолированными и независимыми событиями, и увидеть лежащие в их основе структуры»[164]
. Именно в этом состоял ключевой вклад Рубенса в создание картин собственной мастерской: он управлял структурами, пока его подмастерья занимались отдельными элементами.