История искусства в шести эмоциях

Зритель оказывается напротив росписей в самый подходящий момент, за мгновение до того, как впасть в заблуждение при оценке вольноотпущенников Авла Веттия Конвива и Авла Веттия Реститута, двух чванливых богачей, заинтересованных только в том, чтобы возбуждать страх в каждом, кто переступит порог их domus[95]. Для чего изображена над самым входом эта необыкновенная фигура, если не для того, чтобы продемонстрировать их социальную значимость? Мужчина приподнимает свою одежду, чтобы показать фаллос, настолько огромный, что он может уравновешивать на весах мешок с монетами: секс и деньги, две категории, с которыми всегда ассоциировалась власть. Это изображение полностью лишено иронии. Через несколько шагов встречаются подставки, расположенные у дверей, с двумя ларцами, полными денег, ожидающими, чтобы хозяева дома забрали их. Еще один элегантный способ завоевать уважение посетителей. В действительности обретение ими свободы благодаря большим деньгам – это поступок, которым можно гордиться. Но Веттиям оказалось этого мало.

Возможно, что именно поэтому вдоль стен атриума тянутся довольно изысканные фризы, на черном фоне которых, обрамленных яркими красными полосами, двигаются очаровательные путти, погруженные в свои особенные занятия. Приходится думать, что именно в них владельцы находили свое счастье. Они больше не работают, благодаря деньгам, теперь вместо них трудятся другие, представленные здесь в виде веселых и резвых карапузов, ловко занимающихся различными ремеслами.

Перед нами пробегают путти-аптекари, занятые измельчением чудесных ингредиентов в ступке, смешиванием микстур, переливанием мазей, чтобы затем убрать их про запас в деревянные шкафчики или предложить испытать их действие даме с крылышками бабочки, помогающей амурчику, размахивающему павлиньим пером. Их жесты точные и изящные, они сосредоточены на том, чтобы не ошибиться, как их приятели виноделы или сборщики винограда, держащие виноградные лозы. В их движениях не заметно ни малейшего усилия, даже когда они заняты изготовлением щита в кузнице в качестве помощников Вулкана, который только что отлучился из мастерской. Путти обмениваются шутками, они в хорошем расположении духа. Они от души веселятся, как дети, которым чужды коварство, тоска или грусть. Им всё позволено. Даже играть с самым опасным оружием, высмеивать самых грозных богов, бросать вызов гневу Юпитера и мукам Геракла. Они призваны разбавить даже самые серьезные рассказы, снять напряжение после самых мрачных историй, они предлагают проще смотреть на самые темные тайны.

Их очертания были настолько устоявшимися, что не изменялись в течение долгих столетий: в XV в. путти резвились на церковных хорах, изваянных Донателло для собора во Флоренции, в XVI в. они задумчиво примостились у ног Сикстинской Мадонны Рафаэля – настолько убедительные, что стали самостоятельной деталью, знаменитой и многократно повторяющейся на футболках, постерах и чашках, или же они пробуют острия стрел Купидона в уголке «Данаи» Корреджо. Микеланджело был втянут в аферу, в результате которой кардиналу Рафаэлю Риарио[96] обманом всучили фигурку путто, искусственно «состаренную» скульптором с помощью земли и дыма. В XVIII в. играющие амурчики изображали актеров и атлетов на мраморном фризе, выполненном Джованни Паоло Шором, опоясывающем изнутри Неоклассический салон в палаццо Альтьери в Риме, или делали пи-пи прямо на букет роз в углу библиотеки в палаццо Бутера в Палермо. Примеры можно приводить до бесконечности. Следовало бы составить энциклопедию, в которой прослеживалась бы роль путти в истории: эти персонажи выражали веселье в любую эпоху, всегда оставаясь верными самим себе. Они также способны были совершать скверные поступки, однако ни у кого не повернулся бы язык осудить их за это. Вместе с весельем они вселяли чувство легкости и беззаботности.

Хрупкое чувство

Роль путти была столь значительной, что их влияние сказалось также на изображении ангелов в церковном искусстве, начиная с самых ранних времен.

Херувимы, хранители рая, часто напоминали путти, облаченных в античные туники. Они больше не демонстрировали свою наготу, однако продолжали выполнять более изысканные функции. Если они не играли на музыкальных инструментах и не пели, расположившись по сторонам от Мадонны с Младенцем, то оказывали различные услуги Деве Марии и святым, всячески стараясь быть полезными. Они всегда присутствовали на картинах, излучавших спокойствие и безмятежность.