История искусства в шести эмоциях

Беспокойная душа Лоренцо Лотто и его Девы Марии не решается с привычной безмятежностью принять ошеломляющее известие, полученное ею свыше. Это совершенно ясно, поскольку Бог скорее грозит Мадонне из облаков, чем благословляет ее. Однако здесь изумление оказывается сродни религиозному сомнению, оно приобретает характер веры, анализируемой разумом, хватающимся за реальность и избегающим безусловного принятия религиозного откровения. Мартин Лютер совершил радикальную переоценку фигуры Девы Марии, поскольку протестанты не почитают ее, расценивая просто как пример смиренной и невинной жизни. По существу, Мария не может поверить в то, что с ней происходит, она обращается к нам за поддержкой, чтобы найти в себе силы принять это известие. Поворачивая ее лицом к зрителю, художник передает нам смятение девушки и делает нас участниками происходящего наравне с Марией. Теперь на нас ложится ответственность за принятое ею решение. Мария простая девушка, она не готова к тому, чтобы взвалить на себя такой груз ответственности. Пока она еще не стала Божьей Матерью, она остается всего лишь бедной девушкой, невестой престарелого плотника. Лотто показывает нам всю ее человечность и слабость перед лицом божественного присутствия, ее колебания и смятение. По прошествии двухсот лет чудо встречи с Богом уже воспринимается иначе, оно постепенно утрачивает черты исключительности, поскольку за это время появилось несколько произведений искусства, которые никак не мог пропустить столь умелый и знающий художник, каким был Лоренцо Лотто.

Потрясенные чудом

Вот какими словами Габриэле Д’Аннунцио описал свои впечатления в «Записных книжках», когда 19 сентября 1906 г. он посетил Болонью и зашел там в церковь Санта-Мария делла Вита:

Окружившие Его Марии кажутся обезумевшими от горя, безумного горя. Та, что слева, выставила перед собой руки как будто для того, чтобы не видеть мертвого лица Иисуса, вырывающиеся у нее вопли и рыдания исказили ее лицо, сморщили ее лоб, подбородок и горло. Другая, со стиснутыми руками и выставленными вперед локтями, пытается сдержать сотрясающие ее рыдания. Еще одна, с раскинутыми руками, плачет навзрыд.

Там, начиная со второй половины XV в., хранится скульптурная группа, о которой до сих известно очень немного, кроме имени автора, высеченного на одной из фигур: Никколо дель Арка. Апулийский художник, работавший при возведении Базилики Сан-Петронио в Болонье, он также принимал участие в завершении Арки ди Сан-Доменико[150], откуда пошло его прозвище, и оставил после себя этот «безумный» шедевр, не ускользнувший от внимательного взгляда д’Аннунцио, жаждавшего сильных впечатлений. Однако встретиться с этой скульптурной группой было не так просто, поскольку «Оплакивание Христа» (рис. 50) часто скрывали от глаз верующих. Не трудно понять причину такой предосторожности, если принять во внимание выражаемое ею абсолютное отчаяние.

Рис. 50. Никколо дель Арка. Оплакивание Христа (деталь). 1463–1490. Терракота. Церковь Санта-Мария делла Вита, Болонья

Это странное произведение.

Оно смотрится инородным телом в окружении священных изображений, утешающих и ободряющих, настраивающих прихожан на размышления и серьезную, сдержанную молитву. Это серьезность, которую мы видим в преклонениях С. Боттичелли или в грубоватых Мадоннах А. Верроккьо, принадлежащих, как кажется, другому миру. Никколо обнажает эмоции, показывая их без каких-либо интеллектуальных или духовных фильтров. Он сталкивает нас лицом к лицу с изумлением, настолько глубоким, что оно переходит в безутешные рыдания.

Как это часто бывает при созерцании произведения, состоящего из нескольких выразительных фигур, происходит своего рода невольное смешение характера художника с его персонажами.

Nullum discipulum facere voluit, neque aliquem docere. Fantasti – cus erat et barbarus moribus; adeo agrestis erat, ut omnes a se abiceret; necessariis plerumque indigebat; caput durum habens, consilio etiam amicorum non acquiescebat[151].

Джироламо Альбертуччи де Борселли. Хроника памятных событий, происходивших в Болонье в 1497 г.