История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней

Таким образом, этот закон выполнял сразу несколько функций. Он символизировал отказ от персидско-арабской культурной традиции и переход к западному культурному наследию (сама по себе шляпа с полями не была современным явлением и не всегда была удобна, но являлась самым ярким воплощением Запада). Помимо всего прочего, в продолжение реформы Махмуда европейские шляпы уничтожали ту сложную социальную иерархию, символом которой были старые головные уборы и которая была несовместима с социальной однородностью современного общества. Кроме того, это убирало внешние отличия тех религиозных сословий, с которыми Кемаль, убежденный сторонник секулярного государства, вел непримиримую борьбу. Кроме того, это произвело переворот в психологии людей. По-турецки «человек в шляпе» означало «европеец», а выражение «надеть шляпу» стало фразеологическим оборотом, который означал «стать европейцем», то есть «предать ислам и свое государство». Теперь же Кемаль заставил каждого турка предать все, что составляло основу Османской империи. Он насильно поставил людей перед дилеммой: протестовать, встать в оппозицию к новой власти, либо признать свое поражение и молча отойти в сторону. Многие пытались протестовать и потерпели поражение, остальные признали если не мудрость, то авторитет Кемаля и тем самым согласились со всем, что делало правительство для «вестернизации» страны.

Соответственно, когда в 1928 г. правительство провело даже более кардинальную реформу, она не встретила сопротивления. Был принят закон, согласно которому восточная графика, которой пользовались в турецком языке, была запрещена. Новый алфавит был действительно фонетически намного более удобен и более соответствовал строю турецкого языка, чем старая персидско-арабская графика. Турецкая орфография к тому времени стала очень сложной и запутанной, что мешало сделать образование всеобщим. В принципе персидско-арабский алфавит можно было адаптировать к требованиям современной промышленной цивилизации, стоило лишь немного изменить начертания букв, и он мало бы чем отличался от современных западных систем письма. По своей сложности английская орфография ничуть не уступала османской, и реформа правописания (наподобие тех, которые были проведены в некоторых западных странах) могла бы привести к тем же результатам, что и новый алфавит. Однако введение нового алфавита преследовало двоякую цель: во-первых, население психологически свыкалось с тем, что реформы окончательны и бесповоротны, во-вторых, молодое поколение сразу же оказалось «отрезанным» от культурного наследия прошлого, ведь все литературные произведения бывшей Османской империи были напечатаны арабским алфавитом.

^{Ататюрк посещает институт для женщин в Анкаре. Фото 1934 г.}

В этот же период были проведены и некоторые другие изменения, касающиеся турецкого языка. В конце XIX века турецкие либеральные писатели пытались упростить придворный османский язык и писать не на персинизированном тюркском, а на живом народном разговорном языке. Теперь эта тенденция превратилась в систему. Языком новой Турецкой Республики стал не османский, но турецкий язык простого народа, который постепенно возвращал себе свой утраченный облик, освобождаясь от заимствований персидско-арабской культурной традиции. Изысканный персианизм, который во много раз превосходил европейский латинизм, уступил место живым разговорным формам. Турки сделали еще один решительный шаг и отказались от персидско-арабской технической терминологии, особенно там, где она не была понятна малограмотным людям, заменив ее турецкими аналогами по примеру немцев, которые полностью германизировали все термины. Они искали подходящие слова и выражения во всех современных и древних тюркских диалектах. Хотя реформу нельзя было назвать полностью удачной, она серьезно изменила словарный запас языка.

Таким образом, насколько это было возможно, даже технические термины цивилизации, которые являлись принадлежностью скорее интернационального сообщества, чем культуры какого-либо народа, отныне передавались средствами турецкого языка, что как минимум облегчало их понимание и запоминание простыми людьми. Согласно стандартам, созданным Гёкальпом, язык нового цивилизационного наследства естественным образом вытесняет язык старого, следовательно, нет ничего удивительного в том, что на смену персидскому и персинизированному арабскому приходят французский и франконизированный латинский. В конечном итоге реформа дала свои результаты: население убедилось, что смена алфавита — это не просто временная мера нового правительства, но закономерное следствие всего процесса «вестернизации». Молодое поколение турок не могло больше оставаться в рамках старой письменной традиции, даже если она использовала новый алфавит.

^{Ататюрк посещает народный дом. Фото 1937 г.}