История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней

Ислам должен был пройти тест на то, что случится, когда все традиционное наследие будет вестернизировано. Вестернизированный класс проводил реформы и менял основы общественной жизни. Модернизированный сектор повседневной жизни был представлен современными школами. Публичные школы стали оплотом тотального модернизма, жесткого национализма и отводили исламу минимальную роль в турецком культурном наследии. Преподававшие там учителя, как правило, выходцы из низших слоев и сельской местности, стали главными пропагандистами новых стандартов. Именно они, а также современные врачи и частично чиновники, с их связями с большими городами и правительством, стали той силой, которую нельзя было игнорировать. Однако, как правило, они оказывались в социальной изоляции. Спустя десятилетия после реформ, особенно в небольших деревнях, учитель часто испытывал конкуренцию со стороны имама и вел борьбу за то, чтобы деревенские дети в соответствии с законом ходили в его школу и получали современное образование вместо того, чтобы учиться в коранической школе, усваивая традиционные антигосударственные взгляды.

^{Кемаль Ататюрк}

В процессе модернизации ислам заметно изменился, однако совсем не так, как хотели бы реформаторы. Общественная деятельность суфийских тарикатов была запрещена, как и открытая идентификация с ними, молитвы в мечетях продолжали совершаться, как и раньше, под патронажем государства. Оно всячески поощряло те формы религиозной жизни, которые оставались в рамках умеренного шариата (который имел долгую традицию сосуществования с государством), тогда как более непредсказуемые и личные аспекты ислама подвергались гонениям; имам в мечети должен был больше походить на лютеранского пастора, чем на странствующего дервиша, который в век, когда даже католические нищенствующие монахи перестали бродить по дорогам, скандализировал современную Турцию. Но даже шариатский ислам не внушал доверия людям, которые хотели перестроить страну на светской основе западных правовых и социальных образцов. Реформаторы закрывали школы медресе, полагая, что, когда существующее поколение вымрет, исчезнет необходимость в шариатском обучении, поскольку следующему поколению его нормы будут чужды. Хорошему проповеднику необязательно разбираться во всех тонкостях фикха или древних спорах о каламе. Однако население уважало имамов не за их государственный статус и способность запугать грешников муками ада, а за обширные, фундаментальные знания в области исламской теологии, которые можно было получить только в результате длительной и трудной учебы в медресе. В итоге доктрина умеренного шариата постепенно начинала терять свои позиции, поскольку имамы старого поколения не находили себе достойных преемников. Тем временем жесткие меры, принятые против суфийских тарикатов, оказались недостаточно эффективны. Запрет на их деятельность носил формальный характер, поскольку никто не мог помешать пиру общаться со своими друзьями и их детьми, а это означало, что мистическая традиция полностью сохранилась. Среди тех, кто относился к религии серьезно, суфизм по-преж-нему оставался достаточно влиятельным течением.

^{Мавзолей Ататюрка в Анкаре, Турция. Современное фото}

Большинство населения, по-видимому, полагало, что реформы Ататюрка не направлены против ислама как такового. Закрытие медресе напрямую коснулось лишь представителей привилегированного сословия, а эти люди в любом случае предпочитали современные школы. Запрещение суфийских тарикатов было направлено не против суфизма как философского учения, но главным образом против тех коррумпированных представителей орденов, которые на публике всячески демонстрировали свою набожность, руководствуясь при этом сугубо корыстными интересами. Даже глубоко набожные люди, как показывает опыт, проявляли известный скептицизм, когда речь заходила о «святых», применительно к какому-либо дервишу или пиру. Мусульмане, хотя и считали несправедливостью гонения на все без исключения тарикаты, однако не могли не признать, что государство имело все основания принимать самые решительные меры против своих оппонентов. Некоторые мусульмане рассматривали гонения на ордены как попытку очистить ислам, хотя очищение они понимали несколько иначе, чем это представлялось Ататюрку. Сам Ататюрк, выигравший священный джихад против неверных греков, продолжал носить титул гази. Поэтому религиозные люди хоть и воспринимали его реформы болезненно, все же не рассматривали их как непосредственную угрозу религии (исключение составило лишь введение шляп с полями, в которых мусульмане не могли совершать молитву) и заняли выжидательную позицию, надеясь на наступление лучших времен.