История итальянцев

Между тем бум в венецианской промышленности и оживление экономической жизни города оказались недолговечными. «Бабье лето» итальянской экономики, явившееся результатом благоприятной конъюнктуры и следствием преобразований в экономической жизни Италии, было коротким. Уже в 1570 г. в шерстяной промышленности проявились первые признаки застоя. Этот же процесс коснулся как частного, так и военного кораблестроения: судостроительная промышленность, ориентированная на производство устаревших к тому времени моделей, начала давать сбои. В этих условиях самым надежным и по многим показателям выгодным видом вложения капитала оказалась недвижимость. Причем речь шла прежде всего о приобретении земель в материковой части венецианских владений.

Непрерывный рост населения как в самом городе, так и на материке привел к обострению продовольственной проблемы. Об этом свидетельствует, с одной стороны, распространение в сельской местности с середины XVI в. кукурузы (эта культура оказалась более рентабельной, чем пшеница, и требовала меньших затрат), а с другой — проведение в этот период крупномасштабных мелиоративных работ. По самым оптимистическим подсчетам, площадь размером около полумиллиона кампи[241] до того необрабатываемых полей Тревизо были введены в севооборот. В любом случае, какими бы ни были масштабы этого феномена, несомненно, что выявившаяся еще со второй половины XV в. заинтересованность венецианского патрициата в приобретении поместий в материковой части владений Светлейшей стала настолько острой, что этот процесс превратился в подлинную гонку за землей. На протяжении XVI в. число загородных вилл знатных венецианцев возросло в 4 раза по сравнению с предыдущим столетием и достигло 257. Среди этих сооружений встречаются истинные шедевры неоклассицизма Андреа Палладио[242]: Маль-контента недалеко от Миры (1560), Ротонда близ Виченцы, Бадоэр неподалеку от Ровиго, великолепная вилла Барбаро-Вольпи ди Мазер, расписанная Паоло Веронезе (1528–1588). По подсчетам патриция Пьеро Бадоэра, к 1588 г. жители Венеции заселили примерно треть земель Падуи, 18 % области Тревизо и 3 % более отдаленных земель Вероны. Вместе с тем сбор десятины, поземельного налога, взимавшегося как со светских, так и с церковных землевладений, вырос с 33 тыс. дукатов в 1510 г. до 134 тыс. в 1582 г., что было значительной суммой даже в условиях инфляции, вызванной «революцией цен».

Имеющиеся в нашем распоряжении источники не позволяют с полной достоверностью судить о том, какая именно часть высших слоев венецианского общества в наибольшей мере способствовала вложению средств в недвижимость и скупала земли на материке. По всей вероятности, новые землевладельцы были выходцами из древних влиятельных родов. Процесс превращения венецианского патрициата в земельную аристократию сопровождался сужением этого круга и превращением его в элиту, а нередко находился от него в прямой зависимости. Собственно, в политическом отношении эта тенденция проявлялась уже давно. Так, во время войны с турками в состав Большого совета вошли молодые отпрыски лучших семей города. Хотя многим еще не исполнилось 25 лет (что было необходимым условием), они предоставили сумму в 20 тыс. дукатов. С этих пор главным арбитром общественно-политической жизни города становится Совет десяти с участием небольшой по численности комиссии, в которой заседали представители самых знаменитых семей Венеции (zonta). Это в свою очередь вызвало волну негодования тех слоев нобилитета, которые в данной ситуации оказались фактически исключены из сферы управления. В частности, в 1582 г. так называемой партии «молодых» удалось добиться запрета на деятельность zonta и ограничения полномочий Совета десяти. Но в этом случае можно говорить лишь о временном успехе, попытке остановить необратимый процесс: экономический упадок почти всегда сопровождался регрессом политической системы.