История Италии. Том II

Правда, необозримая Российская империя с ее сложной, драматической историей действительно оставалась для итальянцев во многом неведомой и непостижимой. Однако в начале XX в. судьба России теснее, чем когда бы то ни было прежде, переплеталась с судьбами других стран — столь важна была ее роль в международной политике, столь велики были отзвуки ее внутренних событий и значимость передовой русской культуры в европейской общественной жизни. Сильнее же всего действовала на воображение и чувства итальянцев героическая борьба русского народа против гнета самодержавия.

Не только социалистическая печать, но и газеты других направлений все чаще и подробнее освещали происходившие в России события, в особенности нараставшее там рабочее революционное движение. Весной 1903 г. неожиданное происшествие взволновало итальянское общественное мнение: в Неаполе был арестован прибывший из Парижа русский революционер Моисей Гоц, причем арест его, как сообщалось в печати, был произведен по настоянию Петербурга, официально потребовавшего выдачи арестованного. Социалистическая партия повела решительную кампанию в защиту Гоца: выступая в партийной печати, на массовых митингах в Неаполе и в Милане, социалисты добивались немедленного его освобождения. В результате итальянские власти не решились удовлетворить требование о выдаче Гоца. Суд отверг это требование, и Гоца освободили из-под стражи.

Волнение, возбужденное делом Гоца, еще не улеглось, когда возобновились официальные переговоры о приезде Николая II в Италию. 5 июня на очередном бурном заседании палаты авторитетный деятель социалистической партии депутат Оддино Моргари выступил с запросом о том, соответствуют ли действительности сведения о приезде царя, и, получив утвердительный ответ, заявил, что «в случае, если царь решится прибыть в Италию, итальянские социалисты его освистают»[534]. Революционное крыло социалистической партии, не поддержанное реформистами, подхватило инициативу Моргари и развернуло широкую газетную кампанию, которая вызвала резкую реакцию правительственной печати.

В то же время официальные круги попытались смягчить впечатление, которое запрос Моргари и решительная позиция «Крайней левой» произвели на царское правительство и самого Николая II. Так, министр иностранных дел просил русского посла Нелидова передать в Петербург, что итальянское правительство преисполнено «негодования и возмущения», а Виктор Эммануил III заверил русского посла, что происшедший в палате инцидент лишен «какого-либо значения»[535].

Политическую обстановку осложнило и другое обстоятельство: на страницах «Аванти!» вновь назначенный редактор Э. Ферри развернул разоблачительную кампанию, направленную против морского министерства и самого министра Беттоло. Газета обвиняла министра в незаконных действиях в пользу предприятий «Терни», которые он небескорыстно обеспечивал выгодными заказами на оборудование для морского флота. Разразился скандал, имевший серьезные последствия. 10 июня правительство, отклонив предложение о парламентском расследовании дела о морском министерстве, получило при голосовании в палате депутатов лишь небольшой перевес голосов. Ссылаясь на шаткую базу кабинета, Джолитти подал в отставку, развязав тем самым правительственный кризис. Сформированное Дзанарделли новое министерство, в которое Джолитти отказался войти, заведомо не могло овладеть положением. По-прежнему лишенное поддержки «Крайней левой», оно было бессильно решить стоявшие перед ним сложные внутренние и внешнеполитические задачи. Среди них первоочередное значение приобретало обеспечение приезда в Италию Николая II, в чем правящие круги были крайне заинтересованы. Между тем движение против приезда царя в Италию развертывалось в нараставшем темпе и расширявшихся масштабах. Создавались особые комитеты, в которых наряду с социалистами участвовали республиканцы, анархисты, левые радикалы; организовывались митинги, проводились демонстрации, расклеивались прокламации и распространялись листовки. Тщетно правительство принимало меры к тому, чтобы «удержать движение в надлежащих рамках», — распускало собрания и демонстрации, конфисковывало газеты, арестовывало «подозрительных», чаще всего анархистов, усиливало слежку за русскими эмигрантами.