История Италии. Том II

Итальянские правящие круги, боясь революционизирующего воздействия русских событий на итальянский народ, подхватили версию Временного правительства о русской революции как о революции, свершенной «во имя более энергичного продолжения войны». Глава итальянского правительства Бозелли отправил приветственную телеграмму главе Временного правительства князю Львову, а итальянские буржуазные газеты восхваляли русскую революцию как революцию «во имя войны и свободы» и уверяли своих читателей, что «она была совершена всеми классами русского общества под водительством буржуазии».

За славословиями и приветствиями, однако, крылся страх — боялись роста революционного антивоенного движения в Италии и, как сообщал 25 марта 1917 г. Турати Анне Кулишовой, боялись, что весной и летом могут произойти серьезные волнения, которые приведут к повторению «Красной недели» или даже к чему-то большему», «особенно если русская зараза распространится»[715].

Боялись, что революционные события ослабят военную активность России и она не станет более оттягивать на себя большую часть австро-венгерских сил. Уже с конца марта — начала апреля 1917 г. итальянские правящие круги начали также опасаться, что Временное правительство не сумеет «сдержать» массы и в России возьмут верх «экстремисты», т. е. большевики. Со все возрастающим страхом и озлоблением следили итальянские буржуа и помещики летом и осенью 1917 г. за ростом влияния В. И. Ленина и большевиков в России. Разногласия в среде итальянских правящих классов под влиянием русских событий еще больше обострились.

Ультра-интервентисты по-прежнему твердили о «войне до победы». Но итальянские буржуазные пацифисты, еще зимой 1917 г. начавшие зондировать возможность заключения сепаратного мира с Австро-Венгрией, весной 1917 г. повели этот зондаж ускоренными темпами и на все более льготных для Австро-Венгрии условиях. Но последняя упорно не шла на компромиссы. Зондаж окончился неудачей[716].

Трактовка русских событий итальянскими социалистами (особенно левыми) и отношение их к этим событиям были, конечно, иными. Для читателей «Аванти!» свержение самодержавия в России не явилось неожиданностью. Еще в январе — феврале 1917 г. в газете печатались статьи «Юниора», русского эмигранта в Италии эсера В. Сухомлина, утверждавшего, что революция в России неизбежна. Когда же революция произошла, «Аванти!» встретила ее с ликованием. С первых же дней свержения русского самодержавия «Аванти!» и в редакционных своих статьях, и в статьях того же Юниора говорила о русской революции как о революции подлинно народной. Газета решительно восставала против утверждений буржуазной прессы, будто революция эта совершена «для войны». «Красное знамя, поднятое рабочими Петрограда, имеет совсем иное значение, чем присоединение русских трудящихся к нынешнему положению (т. е. к войне. — К. К.), — утверждала «Аванти!» 19 марта 1917 г. Уже в мартовских номерах этой газеты начали также появляться высказывания, свидетельствующие о еще более глубоком и дальновидном понимании происходящего в далекой стране. «Грандиозность событий не отвлекает нас от нашей идеи-фикс, — читаем мы в редакционной передовой «Аванти!» от 30 марта 1917 г. — Революция не будет окончена, пока земля не будет принадлежать народу, а фабрики — рабочим». «Вы аплодируете концу, — обращался к буржуазным журналистам автор передовой, по всей видимости, Серрати, — мы приветствуем начало». И далее, обходя цензурные рогатки и скрыто указывая на коммунистический идеал, к которому стремятся русские революционеры, он вспоминал Бабефа, Дарте, Буонарроти. «Наши товарищи в России, — заключал он, — занимают ныне такую же (как бабувисты. — К. К.) позицию… и мы ими восхищаемся и желаем им большего счастья, чем то, какого в силу экономических условий своего времени достигли их предшественники»[717].

Выраженная в этих строках мысль о возможности и желательности перерастания русской буржуазно-демократической революции в пролетарскую вызвала возражения буржуазной прессы. «Русская революция неизбежно будет по своим результатам буржуазной революцией. Бабеф, Буонарроти и Пизакане не лишили французскую и итальянскую революции буржуазного характера… Все остальное — это романс двухтысячного года», — безапелляционно заявляла близкая к социал-реформистам «Секоло»[718].

Против тезиса о перерастании русской буржуазно-демократической революции в пролетарскую выступили и Турати, и Тревес. Но принципиальные противники революций, они были слишком опытными деятелями рабочего движения, чтобы не считаться с фактами. Турати, выступая 23 марта 1917 г. в Монтечиторио, заявил, что «было бы сектантством отрицать или уменьшать ценность замечательных русских событий лишь потому, что они не укладываются в заранее намеченные рамки»[719], а очередной номер «Критика сочиале» вышел с несколько декламационным призывом отдать революции «красные розы» и поднять в ее честь «алые знамена»[720].