История Италии. Том II

Подчеркивая социальную направленность и тенденцию развития русских событий, «Аванти!» в вопросах войны и мира оказалась бессильной перед псевдореволюционной демагогией. Искренняя симпатия к В. И. Ленину и большевикам и правильная оценка их роли в русских событиях совмещались на страницах «Аванти!» со славословиями в честь лидеров русских меньшевиков и эсеров Церетели, Чернова, Чхеидзе. Газета печатала их речи, помещала портреты, восхищалась их ораторскими, журналистскими и т. п. успехами, отзывалась о них, как о подлинных представителях русского пролетариата. Более того, в трактовке важнейшей для того времени проблемы войны и мира «Аванти!» долгое время стояла на тех же позициях, что и русские меньшевики.

Призыв, обращенный в марте 1917 г. Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов к пролетариям всего мира, звал пролетариат воюющих стран добиться от своих правительств заключения мира. Это соответствовало излюбленным итальянскими социалистами циммервальдским концепциям, и этого оказалось достаточно, чтобы «Аванти!», не замечая меньшевистской ограниченности и внутренней слабости документа, объявила его «наиболее точным выражением мыслей русского пролетариата»[729]. А отсюда вытекало и безоговорочное — на первых порах — одобрение газетой революционного оборончества русских меньшевиков, и восторженное отношение к выдвинутой ими формуле мира без аннексий и контрибуций. Восхищаясь этой формулой. «Аванти!» не отдавала себе отчета в том, что подобный мир может быть заключен лишь взявшим власть в свои руки пролетариатом.

Отношение «Аванти!» к меньшевикам и эсерам начало изменяться после того, как они в мае 1917 г. вошли в состав Временного правительства. Отрицание всякого сотрудничества с буржуазией издавна было характерной чертой итальянских левых групп и течений, и сотрудничество меньшевиков с русскими либералами вызвало у редакции «Аванти!» плохо скрываемое недоумение.

Не высказывая своего неодобрения открыто, она пользовалась теперь любым поводом, чтобы подчеркнуть своим читателям, что меньшевики стоят за сотрудничество с буржуазией, а Ленин и большевики — за переход власти к пролетариату.

В июле 1917 г. расстрел коалиционным Временным правительством демонстрации петроградских рабочих побудил «Аванти!» высказаться открыто. 22 июля, в разгар клеветнической кампании, поднятой итальянской буржуазной прессой против В. И. Ленина и большевиков, «Аванти!» выступила с редакционной передовой, в которой прямо заявила, что большевики — это та партия и та сила, которая ведет за собой массы. В этой же передовой открыто порицалось сотрудничество меньшевиков и эсеров с кадетами и высказывались первые критические замечания «Аванти!» в адрес внешней политики меньшевиков, ранее безусловно ею одобрявшейся. «Русские максималисты (т. е. большевики), — писал в эти же июльские дни 1917 г. А. Грамши, — это сама русская революция… ее продолжение, ее ритм. Это они опрокинули все до сих пор делавшиеся попытки преградить путь революции, и это благодаря им революция не останавливается, но завершает свой цикл». За это их ненавидит буржуазия и на них клевещет буржуазная пресса[730].

Разочаровываясь в «революционном оборончестве» меньшевиков и с нетерпением ожидая, когда власть в России перейдет к пролетариату (который и заключит мир), нельзя было не задуматься над тем, что и в Италии борьба пролетариата за мир и за власть не отделены друг от друга. И действительно, уже в августе 1917 г. в высказываниях туринских левых обнаруживаются проблески понимания этой взаимосвязи. В сентябре — октябре 1917 г. они встречаются уже и в высказываниях социалистов других городов Италии. Основанные скорее на интуиции и на догадках, чем на глубоком понимании проблемы, эти первые ласточки еще не делали весны. Они ее, однако, уже предвещали.

* * *

Опасения итальянской правящей верхушки, что русские события еще более революционизируют итальянские народные массы, не были напрасны и необоснованны. Итальянский народ слишком страдал от войны, чтобы поверить, что другой народ, также от нее страдавший, мог совершить революцию ради более энергичного продолжения кровавой бойни. Итальянские рабочие поняли русскую революцию как совершенную пролетариатом революцию мира. Ежедневно, ежечасно ожидая выхода революционной страны из войны, они стремились добиться того же и в Италии. «Русский пример» звал к действию, к борьбе, и уже в марте 1917 г. туринские рабочие сделали попытку этому примеру последовать: 25 марта 1917 г. они шумной толпой направились к помещению местной Палаты труда. Лидерам профсоюзов (в большинстве правым), которые кинулись уговаривать рабочих вернуться на фабрики и заводы и подать мемуар о желательных им (экономических) улучшениях, рабочие отвечали: «Нет, мы хотим сделать, как в России». Лишь с трудом удалось лидерам уговорить демонстрантов возобновить работу.